— Скрывал, от всех скрывал, — пробормотал инспектор. — Не был уверен или боялся подставить товарищей под удар? Сложное дело. Очень странное дело.
Щелкнул видеофон. На экране появилось лицо секретарши.
— Простите, товарищ Рыбников, — сказала секретарша, — товарищ Горчинский здесь и ждет вашего вызова.
— Пусть войдет, — сказал инспектор.
2
На пороге появилась громадная фигура в клетчатой рубахе с засученными рукавами. Над могучими плечами возвышалась могучая шея, увенчанная головой, заросшей густыми черными волосами, сквозь которые, однако, просвечивала маленькая плешь (или даже две плеши, как показалось инспектору), — фигура вдвигалась в кабинет спиной. Прежде чем инспектор успел удивиться, обладатель клетчатой рубахи, продолжая пятиться, сказал: «Пожалуйста, Иосиф Петрович», — и пропустил в кабинет директора. Затем вошедший аккуратно затворил дверь, неторопливо повернулся и отвесил короткий поклон. Лицо обладателя клетчатой рубахи и странных манер было украшено короткими, но весьма пушистыми усиками и казалось довольно мрачным. Это и был Александр Горчинский, «личный» лаборант Комлина.
Директор сел в кресло и молча уставился в окно. Горчинский остановился перед инспектором.
— А вы… — начал инспектор.
— Спасибо, — прогудел лаборант и сел, упершись в колени ладонями и глядя на инспектора серыми настороженными глазками.
— Горчинский? — спросил инспектор.
— Горчинский Александр Борисович.
— Очень приятно. Рыбников, инспектор Управления охраны труда.
— Оч-чень рад, — сказал Горчинский с оттяжечкой.
— «Личный» лаборант Комлина?
— Не знаю, что это такое. Лаборант физической лаборатории Центрального института мозга.
Инспектор покосился на директора. Ему показалось, что у того в уголках глаз искрится ехидная улыбочка.
— Так, — сказал Рыбников. — Над какими вопросами работали последние три месяца?
— Над вопросами нейтринной акупунктуры.
— Подробнее, пожалуйста.
— Есть доклад, — веско сказал Горчинский. — Там все написано.
— А я все-таки попросил бы вас поподробнее, — сказал инспектор очень спокойно.
Несколько секунд они глядели друг на друга в упор: инспектор — багровея, Горчинский — шевеля усами. Потом лаборант медленно прищурился.
— Извольте, — прогудел он. — Можно и поподробнее. Изучалось воздействие сфокусированных нейтринных пучков на серое и белое вещество головного мозга, а равно и на организм подопытного животного в целом.
Горчинский говорил монотонно, без выражения и даже, кажется, слегка покачивался в кресле.
— …Попутно с фиксацией патологических и иных изменений организма в целом производились измерения тока действия, дифференциального декремента и кривых лабильности — неустойчивости — в различных тканях, а также замеры относительных количеств нейроглобулина и нейростромина…
Инспектор откинулся на спинку кресла и с восхищенной яростью думал: «Ну, погоди ты мне…» Директор по-прежнему глядел в окно, дробно постукивая пальцами по столу.
— …последние, равно как и нейрокератин… — гудел лаборант.
— А скажите, товарищ Горчинский, что у вас с руками? — спросил инспектор неожиданно. Он терпеть не мог обороны. Он любил наступать.
Горчинский глянул на свои лежащие на подлокотниках кресла исцарапанные, покрытые синими зарубцевавшимися шрамами руки и сделал движение, словно хотел сунуть их в карманы, но только медленно сжал чудовищные кулаки.
— Обезьяна ободрала… — сказал он сквозь зубы. — В виварии.
— Вы делали опыты только над животными?
— Да, я делал опыты только над животными, — сказал Горчинский, чуть выделяя «я».
— Что случилось с Комлиным два месяца назад? — Инспектор наступал.
Горчинский пожал плечами:
— Не помню.
— Я вам напомню. Комлин порезал руку. Как это случилось?
— Порезал, и все! — грубо сказал Горчинский.
— Александр Борисович! — предостерегающе сказал директор.
— Спросите у него самого.
Светлые, широко расставленные глаза инспектора сузились.
— Вы меня удивляете, Горчинский, — тихо сказал он. — Вы убеждены, что я хочу вытянуть из вас что-нибудь такое, что может повредить Комлину… или вам, или другим вашим товарищам. А ведь все гораздо проще. Все дело в том, что я не специалист по центральной нервной системе. Я специалист по радиооптике. Всего лишь. И судить по собственным впечатлениям не имею права. И поставлен на эту работу не для того, чтобы фантазировать, а для того, чтобы знать. А вы мне истерики закатываете. Стыдно…
Наступило молчание. И директор вдруг понял, в чем сила этого немолодого, упорного человека. Видимо, понял это и Горчинский, потому что он сказал наконец, ни на кого не глядя:
— Что вы хотите узнать?
— Что такое нейтринная акупунктура? — сказал инспектор.
— Это идея Андрея Андреевича, — устало проговорил Горчинский. — Облучение нейтринными пучками некоторых участков коры вызывает появление… вернее, резкое возрастание сопротивляемости организма разного рода химическим и биологическим ядам. Зараженные и отравленные собаки выздоравливали после двух-трех нейтринных уколов. Это какая-то аналогия с акупунктурой — китайским лечением иглоукалыванием. Отсюда и название метода. Роль иглы играет пучок нейтрино. Конечно, аналогия чисто внешняя…
— А методика? — спросил инспектор.
— Череп животного выбривается, к голой коже пристраиваются нейтринные присоски… Это небольшие устройства для фокусировки нейтринного пучка. Пучок фокусируется в заданном слое серого мозгового вещества. Это очень сложно. Но еще сложнее было найти участки, точки коры, вызывающие фагоцитную мобилизацию в заданном направлении.
— Очень интересно, — совершенно искренне сказал инспектор. — И какие болезни можно так излечивать?
Горчинский ответил, помолчав:
— Многие. Андрей Андреевич полагает, что нейтринная акупунктура мобилизует какие-то неизвестные нам силы организма. Не фагоциты, не нервная стимуляция, а что-то еще, несравненно более мощное. Но он не успел… Он говорил, что нейтринными уколами можно будет лечить любое заболевание. Интоксикацию, сердечные болезни, злокачественные опухоли…
— Рак?
— Да. Ожоги… возможно, даже восстанавливать утраченные органы. Он говорил, что стабилизующие силы организма огромны и ключ к ним — в коре головного мозга. Нужно только обнаружить в коре точки приложения уколов.
— Нейтринная акупунктура… — медленно, словно пробуя звуки на вкус, произнес инспектор. Потом он спохватился: — Отлично, товарищ Горчинский. Очень вам благодарен. (Горчинский криво усмехнулся.) А теперь будьте добры, расскажите, как вы нашли Комлина. Ведь вы, кажется, были первым, кто обнаружил его…
