Я указал на Тира.
— Ты будешь играть роль божественного Принца. У монархии в наше время подмоченная репутация, но ты, Тир, способен вернуть ей дух благородства. Трагически раненный во время спасения других богов, ты уже стал героической фигурой. Тебя также почитают спортсмены, а спорт — это серьезный бизнес. Тебе, естественно, нет равных в лыжных гонках и других зимних видах спорта. Если ты еще освоишь гольф, крикет и гонки на яхтах, то быстро завоюешь наши самые важные рынки.
На лицо Тира медленно наползала улыбка.
— Все, что мне придется делать — это заниматься спортом в компании богатых и красивых?
— Именно так.
— Я бы хотел послушать тебя… еще.
Я повернулся к Хеймдаллю.
— Хотя я и высмеивал тебя за то, что ты был дозорным Асов, но теперь пришло время, когда мы по-настоящему нуждаемся в твоем зорком глазе и чутком ухе, чтобы охранять наше предприятие. Прежде ты слушал, не приближаются ли враги к мосту Бифрост на пути в Асгард. Теперь у нас будет гораздо больше мостов, и каждый должен быть охраняем.
Улыбка, расцветшая было на лице Хеймдалля при моих первых словах, застыла.
— Может, я и бог, но не могу в одиночку отслеживать целый мир.
— Тебе будет предоставлена помощь. — Я выудил из кармана пульт дистанционного управления и навел его на стену справа от себя. Нажав кнопку, я вызвал к жизни движущиеся картинки. — Это телевидение. В нашей Валгалле ты сможешь следить за сотней таких мониторов, видя то, что видят они, слышать те звуки, которые слышны им. Не будет в Мидгарде такого уголка, в который ты не смог бы мгновенно заглянуть. Когда ты заметишь опасность, ты возьмешь трубу — телефонную, а не свой Гьяллархорн — и предупредишь нас о том, что происходит.
Это огромная ответственность, — сказал я, вручая ему пульт, — но больше никто с ней не справится.
Хеймдалль сжал пластиковую коробочку, словно это был Хофуд, его меч.
— Я буду бдительным, как никогда.
Тор обиженно выпятил нижнюю губу.
— Ты сказал, что война больше не пользуется уважением. Стало быть, мне нет места в Асгард Анлимитед.
— Да нет же, для тебя есть… совершенно особая роль. — Я совершенно искренне улыбнулся ему. — Людей обуревает потребность в идолах. Многие из них выходят из мира спорта, и Тир удовлетворит эту жажду, но другие пришли из индустрии развлечений. Джеймс Дин, Мэрилин Монро, Брюс Ли, Элвис — каждый из них стал почти божеством, потому что они божественно развлекали людей.
— Но я воин! Нет таких развлечений, для которых я пригоден.
— Как ты ошибаешься, мой друг. Есть одна форма развлечений, которая словно создана для тебя. — И я с вожделением потер руки. — Она называется профессиональным реслингом.
Гуннар, мой помощник, откашлялся, вернув меня из воспоминаний в действительность.
— Если у вас есть минуточка, ваша божественность.
— Всегда, — я завел руку за спину и потер болезненную точку на позвоночнике. — Что там у тебя?
— Мы получили партию новых повязок на глаз летних расцветок, сегодня днем они поступают в продажу в наших бутиках. Среди них есть такие, под которыми кожа загорает.
— Хорошо. Как насчет пиджаков Одина?
Гуннар нахмурился.
— Поставщик говорит, что субподрядчик, который изготавливает для них воронов, проделал хорошую работу. Им удалось прикрепить воронов к плечам пиджаков так, чтобы те не падали, но из них выпадают перья и глаза вываливаются.
— Тогда скажи им, что глаза вывалятся у них, если они не решат эту проблему. — Я взглянул на видеоэкраны, а потом на часы. — Когда возвращается Один?
— Еще не скоро. Он только что начал свою речь в Токио и не пройдет через наши тамошние ворота в течение ближайших трех часов. — Гуннар улыбнулся. — Кстати, сегодня утром мы получили факс: «Рубрика Деловая мудрость Одноглазого Одина появится на первой полосе «Таймс». Она оттеснит рубрику Иисуса Красота Бизнеса: Благотворительность прежде выгоды на второй план. Геркулесовы Уроки двенадцати подвигов появятся через две недели, но предварительные заказы на них скромные, так что мы пока остаемся на первом месте. Продадим много книг. И еще, Леттерман хочет, чтобы Один выступил соведущим в сегменте «глупые шутки полубогов».
— Скажи людям Леттермана, что дело решенное, но вопросов о Си-би-эс быть не должно. — Потрясенный символикой логотипа сети, Один купил ее и неадекватно реагировал на критику со стороны своих работников. Я вздохнул, предвидя еще одну нотацию от Вал-отца относительно того, как я распоряжаюсь его временем. Я знал, что в конце концов он признает мою правоту, но вступать с ним в дискуссии весьма мучительно.
Однако мои страдания были не напрасны.
— Что-нибудь еще?
— Да, ваша божественность. — Он взглянул на свой ноутбук и улыбнулся. — Возросла продажа билетов на серию симпозиумов «Великие битвы истории». Дебаты Роммеля и Паттона всех так завели, что люди жаждут услышать еще что-нибудь в этом духе.
— Кто следующий?
— Ганнибал и два Сципиона, Старший и Младший. «Найк» хочет подписаться на часть расходов.
— Правильно, у них ведь этот брэнд — дорожные ботинки «Эр Ганнибал», — кивнул я. — Очень хорошо. Проверь, чтобы они были на складах в наших сувенирных магазинах до и после дебатов. Я так понимаю, Тир все еще в суде?
Гуннар кивнул.
— Дело будет рассматриваться жюри через две недели. Мы рассчитываем на победу. У противоположной стороны хорошие адвокаты, но наши дьявольски умны, и даже самый жестокосердный тролль принял бы сторону Тира против таблоида.
— Хорошо. Держи руку на пульсе и информируй меня. — Я потрепал Гуннара по плечу. — Пойду проведаю дочь, вернусь через час с небольшим.
Я почувствовал, как он содрогнулся при этих словах, но сделал вид, что не заметил, и бодро зашагал мимо толпы, выстроившейся в очередь в ожидании открытия мемориала Тора. У меня появилось искушение принять облик своего покойного товарища, чтобы попугать их, но опасность спровоцировать восстание того не стоила. Я прошел мимо незамеченным, улыбаясь при виде каждого третьего или четвертого человека в очереди, причитавшего о том, каким несчастьем была для всех его смерть.
Я думаю, что это была настоящая трагедия — грандиозная трагедия. Тор набросился на профессиональный рестлинг, как муха на падаль. Он знал, что в схватке никто не сравнится с ним, и публика знала это так же хорошо. Каждый вечер каждая схватка разыгрывалась, как нравоучительная пьеса. Это было воспроизведение классического мифа о солярном герое, в борьбе одолевающем силы зла и возвращающемся с рассветом нового дня. Поединки начинались на равных, затем противник Тора применял какие-нибудь нечестные приемы, чтобы получить временное преимущество. Тор принимал побои, и, пока соперник, торжествуя, танцевал на арене, Тор отползал в свой угол и надевал свой пояс силы и железные перчатки.
