Жигалин знал, что тоннель пробурен несколько лет назад с целью поиска полезных ископаемых и должен, по идее, вывести к небольшому поселению колонистов.
Впрочем, блуждание в подземном лабиринте может и затянуться. Подобная неопределенность вызывала у Жигалина серьезные опасения. С этими лунами всегда проблема: погрешность в координатах может быть колоссальной. Особенно если колонисты выбрали кочевой принцип размещения. Лишь бы добраться до аквалитической мембраны, удерживающей под землей воздух. Человек сквозь нее проходит свободно, а частицам кислорода проникнуть не удается. Если бы не это изобретение, сделанное почти сотню лет назад, о колонизации Солнечной системы можно было бы забыть.
На мембрану Георгий набрел спустя четыре часа безостановочного путешествия по подземному тоннелю. Жара за ней стояла невообразимая. Даже отключив подогрев скафандра, полковник весь взмок.
«Хоть бы терморегулятор отладили, — подумал Георгий, и тут же пришла новая мысль: — А если все работает как надо? Если подобный режим поддерживается специально? Для комфорта гоба?»
Полковник тут же подобрался. Если предположение и неверное, все равно надо быть начеку.
Шагать по тоннелю было крайне неприятно, луч блуждал по ровным стенам, выхватывал из мрака всего десяток метров. А дальше царила кромешная тьма, и все время казалось, будто в ней прячется кто-то, готовый в любой момент шагнуть полковнику навстречу. Чтобы победить страх, Жигалин стал вспоминать Лену в подвенечном платье. Если бы не Лена, он, наверно, так бы никогда и не узнал, что однолюб, а продолжал клеить женщин на лунной базе и в барах на Земле, когда бывал в отпуске. Теперь все эти приключения казались полковнику чем-то далеким, от них веяло беспутной юностью. Он ни за что бы не променял горячие объятия любимой женщины на прохладную, четко выверенную механику секса с незнакомкой. Именно так, механику. В этом присутствовало что-то искусственное, нечто из области робототехники. Животную страсть Жигалин испытывал только к Елене. И в его влечении к ней присутствовала одна только естественность…
Первый человек встретился ему спустя сотню метров. Сначала присутствие живого тела продемонстрировал тепловой сканер — отозвался серией коротких звуковых сигналов. На всякий случай Жигалин достал пистолет, но оружие не пригодилось. Человек оказался так накачан наркотой, что попросту не обратил на диверсанта никакого внимания. Только пялился в стену и делал странные пассы, будто силился кого-то поймать. Судя по частоте движений, этот некто летал медленно и крайне неуклюже.
Через пару сотен шагов встретилась целая группа торчков. Человека в скафандре они упорно игнорировали. Только один показал на него пальцем и растянул рот в щербатой улыбке.
Жигалин скривился. Если так выглядят все колонисты, предосторожности напрасны. Впрочем, расслабляться не стоит. Пока он среди своих — обыкновенных граждан Солнечной системы. На преступников никто из них не похож. С виду — безобидные торчки. А вот дальше могут встретиться совсем другие люди: торговцы этой самой дурью, держатели подпольной лаборатории — если, конечно, данные были верны и она здесь действительно имеется.
Больше всего полковника путала, хотя он и не желал себе в этом признаваться, встреча с гобом. Тот уже продемонстрировал ему однажды свои уникальные умения по воздействию на органы чувств. Испытывать снова искусственный страх и чувствовать себя крысой с вживленным в мозг электродом Жигалину совсем не хотелось.
Лабораторию он обнаружил через пару часов. Никакой подпольной деятельности. Люди трудились, синтезируя наркотик, открыто, как будто его производство разрешили законом. Первоначально полковник даже не понял, что нашел именно то, что искал, настолько просто оборудована была лаборатория.
Жигалин допросил пару работников. Оказалось, что гоб здесь почти не появляется. Наркотик вывозят с планеты специально для этих нужд зафрахтованные транспортники.
Жигалину осталось только взять в руки рацию и передать команду. Вскоре в городе колонистов высадились федеральные войска. Город оцепили. Началась уже ставшая стандартной процедура: людей допрашивали и отпускали, оборудование лаборатории и запасы наркотика вывозили и уничтожали.
После десятка неудачных операций по поимке контрабандиста и потери одного из бойцов отряда — его убили во время бунта на Тритоне — Жигалина отстранили от дел. Положа руку на сердце, он и сам уже был рад такому ходу событий. Надоела безрезультатная беготня за вечно ускользающим преступником. К моменту отстранения он окончательно утратил уверенность, что когда-нибудь сможет убить гоба. Ему стало казаться, что пришелец был видением, голографической проекцией, да мало ли что может измыслить причудливый человеческий разум.
Неожиданно для полковника его перевели в главный штаб, поближе к руководству, что можно было расценить как повышение. А для поимки контрабандиста создали новое подразделение — не группу оперативников из нескольких человек, не способных справиться со столь сложной задачей, а целый отряд военизированной пехоты — двести человек с полным комплектом самого современного вооружения. Насколько было известно Жигалину, бойцов спецподразделения снарядили даже экспериментальными гипнотическими шлемами — учли сведения полковника о способности гоба воздействовать на эмоциональную сферу.
О противостоянии властей с контрабандистом и бунтовщиками доходили какие-то обрывочные сведения. Кое-что сообщали в новостях. В основном данные об удачно прошедших операциях по изъятию очередной партии наркотиков. Некоторую информацию поставляло непосредственное руководство. Иногда о гобе упоминал Алексей Борисович Камской. Впрочем, полковник видел его теперь крайне редко.
Свое обещание премьер-министр выполнил. Калач тоже оказался при штабе. Служил кем-то вроде адъютанта и личного секретаря при генерале. С полковником парень поздоровался приветливо, обиды по поводу прошлых дел не выказал.
На Земле у Жигалина дела шли поначалу очень неплохо. Несмотря на обилие бумажной работы и отсутствие настоящего боевого дела, он заметно приободрился. Оклад ему положили вдвое против прежнего. Сильно не нагружали. Относились с уважением к его опыту и заслугам.
Единственное, что несколько докучало полковнику, — ежедневные расспросы о его контактах с гобом. Казалось, он уже рассказал все, что только можно. Но несколько специалистов-психологов ежедневно давили из него сведения, документируя все сказанное Жигалиным на голограмму. После этих выматывающих бесед он чувствовал сильную головную боль.
