7.2. Собственно Драконом можно назвать то, что у Подводного называется его первой и третьей головой. Он великолепно описан в первоисточнике; как всегда, только небольшие замечания.
Дракон учит не столько гордости (это чувство вполне нормальное), сколько вседозволенности. "Я Такой Замечательный, что Мне всё можно" — вот основная максима Дракона. При этом Он претендует на какое-то особые права, отличающие Его от окружающих ничтожеств. Раздувание гордыни здесь является только приемом, ведущим к главной цели: внушить хозяину, что для Него закон не писан. Особенно любит Дракон внушать это людям, облеченным властью, причем необязательно большой. Например, Дракон вполне может оседлать какого-нибудь инвалида, который будет устраивать скандалы по поводу того, что "какой-то сопляк" не уступил ему места в метро. Дракон покровительствует всем правдолюбцам и скандалистам "из принципа", поскольку постоянно высматривает, не пытается ли кто уклониться от необходимости оказывать ему должное уважение. Унижать же других он почитает своим долгом и прямой обязанностью — или уж, во всяком случае, правом (поскольку все права он признает только за собой).
В некотором роде Дракон является альтернативой Свинье: если та учит безответственности, то Дракон — вседозволенности. В целом они образуют два лика эгоизма. Тем не менее Дракон обычно легче находит общий язык с Жабой, а не со Свиньей: их сближает общая тема накопления (только Дракон копит не средства, а достоинства) и общая анальная гордыня. Как и у Жабы, в поведении Дракона есть нечто от запора — достаточно посмотреть на его натужно-самодовольную морду.
7.3. Червь является тем, что у Подводного называется второй головой Дракона. Обычно его называют "комплексом неполноценности", но это не совсем правильно. Понятно, что Червь внушает хозяину чувство своей никчемности и ничтожности. Но главное не в этом. Червь пытается вызвать у человека отнюдь не депрессию (это дело Серого), а все то же самое ощущение вседозволенности — хотя и на другой лад, ближе к Свиной безответственности. "Что с меня взять!" — покаянно восклицает Червь, тихонько добавляя: "а значит, не стоит и стараться быть хорошим". Его кредо — "я такой плохой и пропащий, что мне все можно".
По одному внешнему виду Червя можно догадаться, что он находится в каких-то родственных отношениях со Змием. Так оно и есть. Их роднит довольно многое, в чем может легко убедиться каждый читатель Достоевского (особенно рекомендуемая литература — "Записки из подполья"), но в особенности — пристрастие ко всему мелкому и гаденькому. Особенно хорошо они действуют вдвоем, склоняя человека к сексуальным извращениям, причем вначале действует Змей, а после — Червь. Кроме того, Червь в хороших отношениях со Свиньей, поскольку они проповедуют, в сущности, одно и то же. Свинья обычно хочет нажраться говна, а Червь ее добросовестно оправдывает тем, что-де "я так ничтожен, что просто ничего не могу с собой поделать". При этом речь идет вовсе не о великих искушениях, а о чем-нибудь маленьком, но противном (скажем, искушении сказать подруге какую-нибудь гадость).
Отношения между Червем и Драконом относительно неплохие: Дракон, конечно, презирает Червя, но Червь и сам себя презирает, а к Дракону относится хоть и с ненавистью (Эдиповой), но ведет себя с ним крайне подобострастно. Это и дает некоторые основания считать Дракона чем-то одним, а Червя воспринимать как "еще одну голову".
8. Четвертая пара: Желтый — Бурый
8.1. Желтый, в общем, хорошо описан у Подводного. Как всегда, осталось сделать лишь несколько дополнительных замечаний. Необходимо иметь в виду, что Желтый ответственен не за ложь, а за хитрость (как черту характера) и обман (как способ добиваться своих целей). При этом Желтый совершенно равнодушен ко лжи как таковой. Нельзя даже сказать, что он предпочитает во всех случаях жизни "говорить неправду". Напротив, Желтый испытывает максимальное удовольствие, манипулируя в своих целях чистой правдой.
Желтый — великий мастер запутывать любое дело, представлять его "в определенном свете", и вообще "дурить мозги", а если серьезно — подрывать ум изнутри, используя его же творческие свойства в дурных целях. Для этого Желтому приходится развращать человеческое воображение. В самом деле, воображение дано человеку для того, чтобы он мог придумать выход из любой ситуации; при этом, для того, чтобы найти этот выход, оставаясь честным, нужно куда больше воображения, нежели для того, чтобы обмануть. Этим Желтый и пользуется, искусно внушая человеку представление о его слабости, и о силе противостоящих ему врагов. "Ты просто не можешь ничего добиться честным путем" — вот первая мысль, которая внушается Желтым своему хозяину. Этим Желтый (кроме всего прочего) искусно подрывает его самоуважение, чтобы впоследствии вернуть его человеку — но только в форме самообмана. Вообще говоря, Желтый работает на самообман своего хозяина куда интенсивнее, чем на обман других, — и к тому же никогда не забывает подставить человека в самый решительный момент какой-нибудь хитрющей комбинации. Поэтому особо хитрые люди довольно часто попадают впросак в самых, казалось бы, элементарных вопросах, и поэтому же говорят, что на всякого мудреца довольно простоты.
Желтый, как правило, нелюдим, поскольку предпочитает держать своего хозяина подальше от людей: в одиночестве как-то удобнее продумывать и строить козни. В этом смысле он настоящий индивидуалист. Но он же заставляет хозяина непрерывно думать о других людях, о их ходах, стратегиях и тайных планах — так что человек никогда не остается наедине с собой, все время мучительно размышляя о выражении лица Марь Иванны или хитрой усмешке Павла Петровича — "что бы это могло значить"? Он обожает ссорить людей, запутывая их отношения. Если же человек все-таки с кем-то общается, Желтый подвигает его сплетничать (особенно если сплетня сопровождается клеветой).
Одно из самых известных изобретений Желтого — наркотики, то есть вещества и средства, позволяющие обманывать самого себя уже на физиологическом уровне. Желтый является гением-покровителем табака, марихуаны, кокаина, а если нет — кайфует за чашечкой крепкого кофе.
8.2. Противником Желтого является своеобразный персонаж, которого я после некоторых колебаний поименовал Бурым. Выглядит он как леший, — или, для тех, кто незнаком с русским фольклором, как бревно с руками-корягами, ногами-корневищами и носом-сучком. Вещает он обычно скрыпучим голосом, напоминающим звуки, издаваемые гвоздем, царапающим по стеклу, или еще скрип несмазанной двери. Впрочем, своим имиджем он обычно гордится, поскольку неотесанность — это его излюбленный стиль.
