— Извини, — он осекся. — Я сказал что-то не то? Я бы не стал огорчать тебя, если бы мне посулили целую планету. Но, кажется, ошибся.
— Нет, дорогой, — она похлопала его по спине. — Ты просто напомнил мне кое о чем.
— Ну что я за идиот! Я просто пытался объяснить, какой ты была прежде, чтобы ты стала сама собой. Я не должен был пробуждать призраки. Ты сможешь простить меня?
— Прощать нечего. Я преодолела желание и безнадежные попытки вернуться. В самом деле. — Пальцы ее притронулись к его руке. Они остановились посреди дороги и повернулись друг к другу. Облачко тени пробежало над ними, а солнечный свет прогнал его.
— Откровенно говоря, Дэн, любовь моя, оставшиеся воспоминания лежат глубоко и спокойно, за пределами горя и радости. Это я должна просить у тебя прощения за слепоту к твоим стараниям.
— Мне не всегда удаются намеки, Пиджин, макушла.
Поцеловавшись, они пошли дальше, и она сказала:
— Ты произнес слова, которые испугали меня: что умер бы ради того, чтобы я стала прежней.
— Я бы так и поступил.
— Неужели? Не стоит. А как насчет Лиз и детей?
Он вздрогнул.
— Да, конечно. Верно, я забыл о них. Но если любишь, как я люблю тебя… — он не мог продолжать.
— Дэн, — сказала она, — я уже сказала тебе, что знаю только одну причину для нашей разлуки. Я не стану между тобою и Лиз. Тогда все добро и счастье превратится в зло и скорбь. Как тогда смогу я примириться с собой?
— Не бойся, — обещал он. — Тебе потребуется лишь предупреждать меня иногда; я чту свои обязательства; к тому же я люблю и ее.
Она широко улыбнулась:
— Ну вот, я снова слышу моего шкипера. — И продолжила:
— Но и ты, моя жизнь, чем-то встревожен. Почему?
А потом как прежде он поглядел вдаль.
— Я чувствую — и не впервые, — сколь нечестным образом все окончилось для тебя.
— Как это?
— У меня есть дом и семья, и они для меня целый мир, ты заслуживаешь того же, но я мешаю тебе. Я боюсь этого.
Она вдруг громко рассмеялась. Вздрогнув, Бродерсен зацепился носком за рытвину и едва не упал. Когда он выпрямился, она сказала:
— Дэн, Дэн, неужели ты можешь представить меня в ситуации, которую я выбрала не по собственной воле? Лишь Иные смогли создать такую, и то ненадолго.
— Но свободный выбор не всегда мудр.
— Я всегда знала, чего я хочу, хотя стремления мои меняются. В свое время, быть может, появится муж, если мне встретится человек, способный понять, почему я не могу отказаться от тебя. А возможно, я не встречу такого, и это не будет драмой. Наверно, когда-нибудь я захочу и ребенка или даже двоих, а они могут оказаться твоими. Посмотрим, что будет. Перед нами весь космос.
Запел жаворонок, и, недолго послушав его, Кейтлин продолжила:
— Я задумала кое-какие перемены в своей жизни. Поступлю в медицинский институт, чтобы сопровождать экспедиции, которые отправятся к звездам.
— Что? — Он остановился на месте.
— Не тревожься, сердце мое. — Она подтолкнула его вперед. — Я вернусь к тебе, как обещала в той своей песне. И, быть может, мы будем летать вместе, но не каждый день. У тебя нет права, — а я надеюсь, — не будет и особого желания слишком часто оставлять Деметру. Но у тебя есть право на полноту жизни.
Он поглядел на нее:
— Неужели страсть к скитаниям не покинула тебя после всего, что мы пережили?
Кейтлин порывисто ответила:
— Нет, такого не может быть, ведь я осталась прежней. Ты говорил, что ребенок во мне умер. Нет, эта девочка только заснула, и теперь повзрослев очнулась от долгого сна. Я хочу выздороветь и учиться, использовать себя до конца. И служить человечеству не жалея жизни — как подобает каждому. Пусть эти перемены произойдут безболезненно и с пользой. Но главное в другом: разве не должны мы соблюдать свободу как всякие разумные существа? Я хочу быть там, где могу помочь, сколь бы мала и ничтожна ни была моя помощь в продвижении к великой цели.
— Понимаю. — Бродерсен помедлил. — Но думаю, что помощь твоя не окажется малой, или ничтожной.
— Благодарю тебя, любовь моя, — пробормотала она.
День становился ярче, набирал силу, теплел, зеленел, пробуждал запахи. Из-за гребня скалы вылетел сокол и повис над землей, трепеща золотыми крыльями. Земля устремлялась к высотам.
Вдруг Кейтлин воскликнула:
— Ох, чем же это мы заняты, когда нужно радоваться? — Она спустила с плеча запрограммированный на гитару сонадор и взяла несколько аккордов. А потом запела, легко и верно ступая:
С радостью вниз и с радостью вверх,
Слышишь — танцует смех,
От цветущих полей до снежных вершин
Все в ожиданье утех.
