Он постарался вернуться мыслями к Лорду — но источник душевной тоски был не здесь. Сейчас отчего-то казалось, что Лорд далеко, очень далеко, и не было у Черного Ягуара ни малейшего беспокойства по поводу того, что с ним происходит. Однако, настроение все равно было более, чем неважное, даже хуже, чем с утра, и, кажется, он понимал отчего. Похоже, один из тех приступов, которые ему казались настигающим его сумасшествием — раздвоением личности — опять овладевал им. Слишком сложный был сегодня день, утратил над собой Черный Ягуар всяческий контроль. И вот он явился, сволочь такая, не запылился. Непрошенный гость, которого Черный Ягуар давным-давно изгнал, незаметно проник в сознание и начал гундосить мерзким отвратительным голосом:
— Почему-то есть некоторые, которые сделают что плохое, а сами себя потом героями чувствуют. Не догадываешься, о ком я?
— Отстань! — отмахнулся Черный Ягуар и начал перепрыгивать через трещины на асфальте, считая каждую, сложившуюся крестом.
— Думаешь от меня спрятаться? — поинтересовался гость.
— Тебя нет! Я сам по себе. Я сам управляю своим сознанием…
— Уверен? — ехидным голосом спросил гость. — А глянь на свои руки.
— Что руки? Руки как руки. Кровь — отмою. Ногти сорвал вот. Больно.
— Ну да, ну да, — согласился второй. — И неспокойно…
— Тебе-то что?
— И в Департамент не зашел… Даже умыться страшно, разве нет?
Черный Ягуар резко остановился. Помолчал. И ответил тому, второму, что засел в голове. Ответил медленно, выделяя каждый слог. Так, чтобы тот понял и убрался:
— Да. Страшно. Мне страшно. Я не должен был этого делать. Я не должен был прятать девчонку. Теперь я преступник. Но об этом. Никто. Никогда. Не узнает. И ты, сволочь такая, об этом не скажешь. Никому. Никогда.
Второй заливисто расхохотался:
— Ох, напугал. Думаешь, я тебя боюсь? Да если я сейчас тебе прикажу, ты вприпрыжку понесешься и выдашь. И себя. И девчонку. И Ирину Севастьянову. И санитара, да-да, того, что смолчал. Ты эколог. Ты не должен иметь сомнений. А ты их впустил в себя. И ты должен быть наказан. Ну, так как? Вернешься в Департамент? — второй глумился, ему было весело.
Черный Ягуар разозлился. Он несколько раз присел, чтобы отогнать второго в угол сознания. Вернуть свои мысли в порядок. А затем вновь побежал.
— Не выдам. Никого. Запомни. И убирайся к черту, пока я, клянусь Землей и Небом, из тебя кишки не выпустил!
— Ты? Из меня? Ну давай, попробуй-попробуй… Кстати, когда пойдешь в Департамент, не забудь о своей беседе с клиентом рассказать… И про крестик не забудь. Как думаешь, сыновья Сванидзе не заметят его отсутствия?
— Заткнись!
— Ой, как страшно… А сказать тебе, почему ты хочешь, чтобы я замолчал?
— Без тебя знаю.
— Ну и почему?
— Ты раздваиваешь мое сознание.
— Ладно, я помолчу, — издевательским голосом сказал второй и замолчал. Звенящая пустота образовалась в голове Черного Ягуара. И в этой пустоте он почувствовал, что пропал не только второй, но и он сам. И в этой пустоте вдруг понял он, что его беспокоит больше всего.
— Теперь мальчишка будет нормально с отцом, — виновато сказал он второму. — Я хорошо его напугал.
Второй не ответил.
— Земля и Небо, почему я должен думать об этом кандидате на чистку? Надо было воспитывать нормально сыночка.
Но второй затихарился и по-прежнему не отвечал.
— Ну, черт с тобой, я виноват, — сказал Черный Ягуар. — Я сорвался. У меня был тяжелый день, ты же сам знаешь. И еще я много думаю сегодня про Лорда.
Второй молчал. Может, он уже совсем ушел?
— Ладно. Я поступил подло. Без всякой причины. Потому что… Не знаю, почему. И что — мне теперь — не жить, что ли?
Неожиданно второй откликнулся, он заговорил как ни в чем не бывало, отвлекая Черного Ягуара от его мыслей:
— Не хочешь слазать — вороненка проверить?
Черный Ягуар остановился. Напротив была часовня. И вороны отчаянно и зло галдели, летая над крестом.
Тот, кто с тобою
смеется внутри.
Ветер души.
Пляшут на солнце
забытые тени
мыслей чужих.
Сами по себе слова не значат ничего. Сухие буквы, полуфабрикаты, хранящиеся в толстых и пыльных словарях. Слова находят свой смысл, когда смешиваются во рту с нашей слюной. Когда приобретают вкус правды или лжи. Мы верим не словам, а тем, кто их произносит.
Но путь в тысячу ли начинается с первого шага.
Или с первой хокку, выложенной в сеть.
Коридор… Поворот… Еще один коридор.
Я иду к Желтопузому, но думаю о Ягуаре. Когда-то я зацепился взглядом за несколько строк, увиденных в сети. Кто-то писал хокку — забытые японские трехстишия. Так я познакомился с Ягуаром. Кажется, сейчас я знаю о хокку даже меньше, чем тогда. Но путь в тысячу ли навстречу друг другу начался именно с них.
Поворот… Лестница… Второй этаж.
Один человек из царства Сун поехал в Юэ торговать шапками, а в тех краях люди бреются наголо, носят татуировку, а шапок им вовсе не нужно. Нужен ли Ягуару этот разговор? Нужна ли ему моя помощь? Он — с одной стороны мира, я — с другой. Мы висим на двух концах одной и той же нити. Обрывая ее, я хочу убедиться, что по ту сторону он не сорвется в пропасть.
Еще один поворот… Административный блок… Циклоп.
Освещение здесь яркое, даже чересчур. Извини, Ягуар, до нашего разговора у меня еще одно незавершенное дело. Невысокий крепкий китаец встает из-за стола и отвешивает церемонный поклон. Секретарь… Китайцы-чиновники предпочитают брать на эту должность мужчин, экономя на охранниках.
Желтопузый поднялся мне на встречу, это хороший знак. Восток не отдает честь трупам. Встал — значит, боится.
— Когда вино встречается с другом, тысячи стаканов мало, — по лицу китайца расползлась улыбка, но глаза остались холодными, внимательными. — Присаживайтесь, мой друг, присаживайтесь. Как провели выходные?
— Если бы они были, — вздохнул я. — Но очень много дел…. на благо Отечества.
— Да, все мы заняты, — покачал головой хозяин, — некогда просто встретиться, поговорить о жизни, выпить по рюмочке «Маотая». Очень рекомендую, кстати.
— Обязательно попробую, — стыдно сказать, но я напрочь забыл имя Желтопузого.
— Вот и сейчас, — лицо моего собеседника приняло самое печальное выражение. — Как мне не хочется, но придется вернуться к делам. Не желаете сигару?
— Благодарю, — ответил я и взял маленькую толстую сигару из коробочки на столе.
Отрезал кончик, прикурил и вопросительно посмотрел на Желтопузого. Он не торопился, держал паузу. Он знал, что я знаю…. О перехваченном диком, о том, что это ставит меня в сложное, а, возможно, и безнадежное положение. Хотел заставить нервничать, но я безмятежно курил сигару и ждал. Наконец, Желтопузый потянулся к ящику стола, вытащил оттуда носитель и положил передо мной.
— Ко мне попала важная информация, — произнес он. — Подозреваю, что очень важная. А, значит, пытаться прочитать ее ни в коем случае нельзя. Вот я и подумал — нужно обратиться к специалисту. Но кто может помочь лучше, чем старый верный друг?
Теперь уже держал паузу я. Затушил в пепельнице сигару, взял в руки носитель, повертел его, рассматривая…
— Сложная задача… Кстати, что с конвертом?
— Не хотелось бы приглашать посторонних специалистов, — все также доброжелательно произнес хозяин. — Мне кажется, вы должны справиться. А конверт… пусть пока побудет у меня. На всякий случай.
Некоторое время я размышлял. Этот гаденыш загнал меня в угол. Интересно, где он держит дикого? Впрочем, в здании наверняка полно пустующих комнат на нижних этажах. Компромат на Желтопузого у меня был, но он мерк перед сведениями о предполагаемом перевороте. За такую информацию этой гниде и не такое простят. Интересно, он задумывался над мыслью, что я могу его просто убить?
— Знаю, мой друг, что вы очень беспокоитесь о моей безопасности, — словно прочитав мои мысли, произнес Желтопузый. — Не стоит. Всё что происходит в этом кабинете, записывает на камеру мой секретарь. Очень, очень способный молодой человек. Даже кун-фу изучал.
Понятно. Камеры я не боялся. Камера — это завтра. Да и секретарь…
— Позвольте воспользоваться вашим стаци?
— Лучше комом, — хозяин кабинета встал, подошел к большому офисному шкафу и достал оттуда новенький ком. Протянул мне, обошел стол, уселся на свое место и даже успел вытащить из кармана очередную фальшивую улыбку. И тут же получил заряд из магнитного шокера. Дернулся в кресле и обмяк, наполовину съехав вниз. Полчаса не так уж мало, если поторопиться. Именно столько Желтопузый будет без сознания. Я встал на ноги, аккуратно сложил микробук, и уже оборачивался, когда в кабинет ворвался секретарь.
