Начертил несколько кружочков и нарисовал в них: охваченное пламенем число 47, толстого человечка с кружкой пива в руке, ворота, ухмыляющегося ребенка, лежащего на кровати человека с выражением ужаса на лице. В самом большом кружке нарисовал себя и задумался, как изобразить странное явление в Саратове. Вздрогнул от вдруг появившейся мысли, поколебался и несколькими штрихами набросал в кружочке голову Хищника из одноименного фильма. Вроде все. Ах да – еще один кружок с изображением топорика внутри. После чего принялся выстраивать связи. Прочертил стрелку от ребенка к Оскару и двойную стрелку – от ребенка к воротам. Потом – от Оскара к воротам и далее, к Сорок седьмому. От ворот – к топорику. От ворот – к Хищнику.
Вот так. Семен мысленно поблагодарил школьного учителя истории, у которого научился этому способу упорядочивания мыслей. Явные связи указаны, теперь следует поискать скрытые. В первую очередь внимание Семена привлекло изображение портала, к которому тянулось слишком много линий. Ну это и так понятно, что все завязано с порталом. Вот, правда, тут не мешало бы кое-что уточнить. И он нарисовал рядом с воротами злобную физиономию с мерзкой ухмылкой – гипотетического Злодея. Перевел связи от Сорок седьмого и от Хищника к Злодею. Подумал и жирной линией объединил изображения Злодея и Хищника. Провел пунктирную линию от Оскара к Злодею. Поставил карандаш на изображение спящего человека, прочертил полдороги до изображения ворот и задумался. После чего уверенно повернул линию к Злодею-Хищнику. Конечно! Скорее всего, тогда в Саратове невидимый некто и сделал с Семеном что-то, от чего ему вместо нормальных снов начала сниться всякая муть, слишком похожая на реальность. «Следовательно, – сделал вывод Семен, – если кто и может мне помочь, то этот кто-то работает в институте. И идти к обычному врачу не имеет смысла. Придется терпеть до понедельника».
Сделать это оказалось труднее, чем подумать. Семен до последнего оттягивал момент отхода ко сну, смотря телевизор и гоняя кофе чашку за чашкой, но, в конце концов, усталость взяла свое.
В ночь с субботы на воскресенье снов он увидел штук шесть-восемь. Что удивительно, в каждом сне он появлялся бодрый и полный сил – в абсолютном контрасте с реальностью. Этот факт немного скрашивал тоскливые мысли Семена в его путешествиях. Встал он в девять часов совершенно разбитым. Кофе кончался с катастрофической скоростью – Семен опился им до шума в ушах. Закусил остатками колбасы из холодильника и заснул, прислонившись к стене. На этот раз он проснулся не оттого, что во сне умер, а оттого, что упал в реальности, пребольно приложившись лбом к тумбочке. «Хреново», – сказал Семен вслух, ощупывая шишку. Спать было нельзя, не спать – тоже получалось с трудом. «Надо пойти прогуляться, – решил Семен. – Может, развеюсь немного». Поднялся, с трудом оделся, ужаснулся своему отражению в зеркале. Вышел в коридор и обомлел: из двери номера метрах в десяти по коридору наружу вырывался столб огня. «Пожар! – просипел Семен, прокашлялся и заорал во всю глотку: – ЭГЕ-Е-Е-ЕЙ, ЛЮ-УДИ-И-И!» Реакция была незамедлительной и ошеломляющей: из пылающего номера вышла горничная, неодобрительно уставилась на Семена и злобно поинтересовалась:
– Чё орешь?
Семен вытаращенными глазами разглядывал горничную, переводя взгляд с затертого передника и резиновых перчаток на языки пламени, лижущие стоящую в коридоре фигуру со всех сторон.
– Ну чё уставился-то? Натрескаться успел с утра пораньше?
Горничная вышла из пламени (Семен сглотнул), подошла и подозрительно принюхалась.
– Да вроде не пахнет, – и спросила более спокойным голосом: – Чё орал-то, надо чего, что ли?
– А… – сказал Семен, – да ничего, спасибо. Это я так… а у вас все… нормально?
Горничная странно на него посмотрела и едко ответила:
– У нас-то все нормально.
Повернулась и нырнула обратно в огонь.
Семен, сдерживая естественный рефлекс, подошел поближе к горящему номеру. Огонь, как ни странно, совсем не обжигал – чувствовалось только слабое тепло, как от батареи. И еще: Семен только сейчас заметил, что пламя горит совершенно беззвучно.
Огонь, словно только этого и дожидался, неожиданно обрел звук, вполне приличествующий костру такого размера. Семен непроизвольно отшатнулся и сразу же услышал неприязненный голос, прорвавшийся сквозь треск пламени:
– А может, ты наркоман, а? Смотри, щас милицию вызову!
С милицией Семену встречаться не хотелось, и он быстро пошел по коридору, время от времени оглядываясь – полыхало без изменений.
И только внизу, увидев возле стола администратора лениво облокотившегося о стойку слона, Семен понял, что это – очередные фокусы его собственного одурманенного сознания.
Слон собирался заселяться и гнусавым голосом требовал трехместный номер, ссылаясь на бронь, а администратор отбивалась, ссылаясь на ее (брони, а не администратора) суточную просроченность. Семен с любопытством наблюдал за сценкой. «Интересно, – думал он, – насколько это близко к реальности? Я вижу заселяющегося человека в образе слона, или возле стойки вообще никого нет?» В пользу первой версии говорило происшествие с горящим номером, в пользу второй – тот факт, что гостю редко требуется трехместный номер на одного. Если он, конечно, не слон.
Вопрос этот имел довольно большое значение: следовало решить, что делать с подобными галлюцинациями на улице, чтобы не оказаться в психбольнице. Поэтому Семен решил досмотреть представление до конца. Слон после долгих споров согласился на четырехместный номер, при условии, что в счете он будет указан как трехместный. После чего попытался было предложить выдавать ключ от номера еще двум людям, которых он, слон, сейчас назовет, но администраторша категорически отказалась. Слон настаивать не стал, что-то бурча себе под хобот, подхватил с пола чемоданы и гулко утопал в сторону лифтов. Семен продумал стратегию поведения и подошел к стойке:
– Не подскажете, как фамилия этого гостя? – спросил Семен, качнув головой вслед удалившемуся слону.
– А с какой стати я вам должна это докладывать? – холодно поинтересовалась администраторша.
– Понимаете, – ответил Семен, внутренне торжествуя, – показалось, что это – мой знакомый. Так его фамилия случайно не Токарев?
– Нет, не Токарев. – Администратор скосила взгляд на журнал. – И вовсе даже Альметьев.
– Извините, – Семен изобразил на лице смущение, – ошибся, значит.
Администратор не ответила, Семен положил ключи на стойку и вышел на улицу, чувствуя, что прогулка ему предстоит увлекательнейшая.
Действительность превзошла все ожидания. Город выглядел так, как, по мнению авторов мыльных космических опер, должна выглядеть столица какого-нибудь межпланетного альянса. Асфальт под ногами переходил в гранит, гранит – в ракушечник, а ракушечник – в разноцветный пластик. Дома вокруг меняли архитектурные стили от романского до постмодернизма, местами ударяясь в явный авангард. Машины… м-да. Семен минуты три простоял возле здоровенной четырехколесной акулы. Никаких метафор – натуральная акула с шероховатой серо-голубой кожей. Акула покачивала хвостом, вращала глазами и шевелила жабрами – дышала. Четыре вроде как даже чешуйчатых колеса темно-зеленого цвета под брюхом смотрелись вполне к месту. Никаких излишеств, вроде окон или дверей, не наблюдалось. Семен хотел было дождаться возвращения хозяина акулы, чтобы увидеть, как его сознание представит момент посадки водителя в машину (неужели верхом поедет?), но потом передумал. Мало ли чья это машина, может, шишки какой. Телохранители которой, может, уже присматриваются к Семену.
