— Что ты, Паула, брось! Я же атлет.
— Да. И мне кажется… ты много потерял.
— Паула!
И они снова слились в объятиях друг друга, — пока солнце не поднялось над городом Черекровец, не посеребрило протоки дельты, не заблестело на многочисленных чашках антенн экзисенсной системы.
С обнаженного тела Дугласа Марсдена капал пот — он стоял под палящим солнцем, широко расставив ноги. Бруто-дубина в его руках крутилась то так, то этак; сухая пыль клубилась из-под ног. Он прыгнул вперед — обманный маневр — мощный удар — нырнул, избегая ответного — отскочил назад… Куллифорд ловок. Слишком ловок — больше, чем ожидалось… Ответная атака едва не сразила Марсдена. Дубина Дугласа зазвенела от удара Куллифорда сверху. Он ощутил, как железное дерево выворачивается из его рук. Сумел удержать дубину, чуть не вывихнув кисти; и с тупым звуком прошелся ею по ребрам Куллифорда.
Но некогда чувствовать удовлетворение — черная дубина Куллифорда кружила над ним, как грозная туча в небе. Дуглас уклонился влево и закрутил свою дубину. Две бруто-палки со звоном столкнулись. Дубина Куллифорда, получившая удар по концу, соскользнула и прошла грифом по пальцам, причиняя невыносимую боль… Марсден схватил воздух ртом, бросился вперед, пригнулся и, вскинув дубину, опустил ее туда, где должна была находиться голова Куллифорда, — точнее рассчитать удар он не мог: мешало бьющее в глаза солнце.
Это была последняя схватка. Решающая. В этом декатлоне Куллифорд и Марсден уже провели все свои встречи друг с другом. В соревнованиях по бегу Куллифорд победил на миле, Марсден — на стометровке. В прыжках Куллифорд взял себе «в длину», Марсден — «с шестом». И очков здесь набрали поровну. В стрельбе на скаку навскидку Марсден легко победил; Куллифорд уступил на одно очко Чэнгтону и оказался третьим. Но Куллифорд победил в борьбе кудзё, а значит — обходил Марсдена со счетом 3:2. В боксе Марсден победил столь легко, что этот вид остался позором для Чэнгтона с Куллифордом. Этот последний был наголову побежден заносчивым, быстрым как молния, с кофейного цвета кожей дансинг-дервишем — платным партнером из Миссанджаро по имени Рональд Активанс Спенс. Зато Куллифорду удалось — не без труда и не без везения в жеребьевке — победить по штанге. Очки теперь ясно говорили, что Дуглас — впереди. Оставалось только бруто — оно обещало нужные для победы очки. Если Куллифорд выиграет бруто, то он выиграет и чемпионат. Если победит Марсден — или любой другой, — то Куллифорд опустится на второе место за Дугласом.
Как подсказывало само название, бруто было брутальным спортом. Почти обнаженный — в одних пропитанных потом плавках с полоской электростатического экрана вокруг талии, — Марсден прыгал, нырял, крутил бруто-дубину в горячем воздухе. Экран, закрепленный у него на пояснице, излучал электромагнитное поле — оно хоть частью, но защищало тело от костоломных бруто-ударов; но все равно толстая дубина, крепко приложенная к ребрам, свободно могла вышибить из него дух и уложить навзничь на песок.
Если Куллифорд выиграет эту единственную схватку, то у него «будет схвачено»… Марсден тряхнул головой — волосы выбивались из-под пластиковой ленточки и лезли в глаза. Да, он чувствовал силу противника, ощущал энергию и игру мускулов врага, когда их дубины сталкивались. Куллифорда не подавить, он крупнее Дуга. Значит, надо играть с ним, победить его уменьем, вымотать его силы. Дубины крутились в жарком воздухе.
Стадион — быстро сляпали строители — отзывался эхом на вопли болельщиков. Те прекрасно понимали, что происходит здесь, на прожаренном солнцем песке. Были и такие времена, когда песок обагрялся кровью. Теперь не то — только пот во все стороны брызжет от обоих соперников. Они делали круги, ища бреши во вражеской обороне, нанося удары, делая финты. Непрерывный стук дубин поэт назвал бы «барабанным боем Смерти»…
Марсдена осенило: вот как он сделает. Пойдет в атаку рубящим ударом, но изменит направление, нырнет и врежет Куллифорду по колену. Гигант сам прыгнул на Дуга, тот рванулся навстречу, высоко подняв бруто-дубину обеими руками. Теперь он достанет Куллифорда! Провести задуманный прием… Но перед его глазами — голова и плечо врага, без защиты, открытые, уязвимые… Хотел быстро изменить направление удара, обрушить его на кости плеча… И эта заминка решила дело — ведь дубина у него над головой! Как будто захлопнулась крышка черного котла — только «алое пламя» (Шари?) успело блеснуть в глазах. И он лежит на песке. Бруто-дубина вылетела из рук. Двинуться не может. И видит — прямо перед глазами — расставленные ноги Куллифорда. Бугры мышц измазаны грязным песком… Ноги человекообразного самца возвышаются, как монумент.
Краем глаза Марсден заметил, как безжалостная бруто-дубина подымается в небо. Он четко видел движение вражеской руки. Вот она опускается — он попытался шевельнуться, достать свою дубину, вскочить — но поздно… Удар — и Дуглас Марсден надолго потерял всякий интерес к декатлону.
— Боже мой! Дуглас Марсден! — в ужасе воскликнула Флора Вальдесей. — Ты хочешь сказать, что даже не позаботился свой гороскоп проверить перед турниром?!
Прежде чем ответить, Марсден повернулся в своей постели и глотнул из трубки:
— Это не важно, Флора. Главное — мускулы и уменье.
— Пригодились тебе и мускулы, и умение! Законченный идиот! Ох, ты меня доведешь!..
— Какая разница? — Медики залатали Марсдена, и сейчас он уже почти поправился. Только что он принял хорошую порцию Снов и чувствовал, как постепенно возвращаются силы. Вот только голова… Череп ему починили, но боль ушла куда-то глубже.
— Этот парень — как его зовут — ну, голова бритая и зад большой…
— Дейтон?
— Да, Дейтон. Он вышел из игры — отказался, потому что Рамазон выдал ему страшный гороскоп на время соревнований. Он послушался!
— Так вот почему нас было только одиннадцать. Значит, я должен был сделать то же самое — так ты считаешь?
Она фыркнула:
— У меня хватает здравого смысла, чтобы прислушиваться к советам астролористов.
Марсден раздраженно отвернулся к стене. Спасибо, конечно, Флоре за визит, но…
— Стив еще не показывался?
Она сморщила нос:
— Шари только что узнавала. Ты на втором месте, Дуг… Так что у тебя кубок и призовые деньги — вице-чемпион.
Марсден едва не рванулся душить ее.
Но вместо этого сказал неожиданно охрипшим голосом:
— Это анахронизм — делать такой упор на бруто.
— Идея, дорогой! Надо изменить правила.
