– Ваше величество, извините, Онгир – человек несдержанный. Конечно, о грабеже никто не говорит. Но торговля с далекими планетами, вы сами знаете, требует много затрат по доставке грузов. И если в результате нам останется от этого только двадцать процентов, то стоит ли вообще начинать?
– Вот именно, Мергонд – стоит ли вообще начинать? Старые традиции обычно очень верны. У меня есть свои собственные торговцы, и они могут осуществлять торговлю с Укентрой без вашей помощи.
Это, кажется, поставило его в тупик. Впрочем, ненадолго.
– Но вы не станете отрицать, что наши люди все-таки лучше оснащены, и у них больше опыта в подобных операциях. Поэтому с вашей стороны было бы удобнее поручить осуществление сделок нам.
– Я уже сказал, что готов это сделать, если вы примете мои условия.
Мергонд снова готов что-то ответить, но в этот момент дверь распахнулась. Я поворачиваю голову, и вижу влетающую в зал Ильму, сияющее создание, находясь рядом с которым, можно забыть о существовании солнца.
– Ихер, наконец-то ты можешь поздравить меня! – радостно восклицает она.
В первый миг появление Ильмы даже вызвало у меня раздражение, поскольку она перебила мой разговор с торговцами и нарушила ход моих мыслей. Но я смотрю на нее – и мне передается ее радостная, веселая энергия. Ильма не замечает ничего, что происходит сейчас в зале, и я рад, что она так естественно ведет себя. Теперь меня скорее раздражает присутствие здесь Мергонда со своими помощниками.
– С чем же тебя поздравить, любимая?
– Я только что закончила мою картину. Разве ты не хочешь на нее посмотреть?
Мой взгляд на секунду падает на Мергонда, затем возвращается к Ильме – лицезреть ее гораздо приятнее.
– Ильма, я бы с удовольствием. Только придется сначала закончить разговор с этими господами.
– Ах, да… – кажется, Ильма только сейчас заметила Мергонда. А может, так оно и есть?
– Тогда я сейчас приберу там наверху, а ты как только закончишь сразу поднимайся ко мне. Хорошо?
– Конечно, приду немедленно.
Ильма исчезает так же быстро, как и появилась, а мне волей-неволей приходится повернуться к Мергонду. Его лицо приняло какое-то неопределенное выражение. Не удивлюсь, если его потрясло появление Илимандры. Если это так, тем более мне хочется как можно скорее избавиться от него.
Я специально жду, что скажет Мергонд, но он не хочет начинать первым – боится сказать что-нибудь не то. Я готов помучить его:
– Мастер Мергонд, у вас что-то с языком. Вы еще хотите что-то мне сказать, или уже исчерпали свой словарный запас?
Кажется, он уже понял, что я издеваюсь над ним:
– Ваше величество, я не могу принять условия, которые вы мне назвали.
– Тогда я думаю, что нам не о чем больше говорить.
– Сорок и шестьдесят процентов! – отчаянно бросает Мергонд. – Я готов пойти на это, если вы настаиваете.
– Мастер Мергонд, мы с вами не на рынке, и я вам не купец. Короли не торгуются. Я назвал вам условия. У вас есть выбор: да или нет. Всего одно слово. Итак…
Мергонд с трудом сдерживается, чтобы не выплеснуть свою ярость наружу. Я чувствую удовлетворение, несмотря на то, что, очевидно, нажил себе нового врага.
– Может быть, нам стоит обсудить это позже? – наконец выдавливает он из себя.
– Если вы все-таки решите согласиться, приходите во дворец через неделю. В противном случае не вижу в этом смысла.
– Как вам будет угодно, Ваше величество, – говорит он.
Затем, не удосужившись поклониться, разворачивается и быстрыми шагами направляется к выходу из зала. Спутники следуют за ним. Наконец дверь захлопывается, и я остаюсь один.
Теперь я могу наконец удовлетворить просьбу Ильмы и посмотреть ее картину. Тем более, что мне и самому не терпится это сделать. Ее созданию предшествовало столько разговоров и таинственных намеков, что просто ожидаешь увидеть настоящий шедевр.
У Илимандры всегда была тяга к рисованию – помнится, с тех самых времен, когда я впервые встретил ее. Наверняка это у нее в крови жаль, что я так мало знаю о ее предках. Но по-настоящему Ильма занялась этим только тогда, когда стала королевой. Действительно здесь, во дворце, у нее для этого есть больше и возможности, и времени. К тому же, я всегда поддерживал это ее увлечение.
Картины Ильмы – в основном пейзажи, иногда это здешние места, где-нибудь в окрестностях дворца или дальше, иногда – виды ее родной планеты или вообще чужие дали. Мне нравятся ее произведения – я утверждаю это не потому, что люблю Ильму, а значит, мне должно нравится все, что она делает. Но рисунки получаются у нее очень естественными – как, впрочем, почти все остальное тоже. Если смотреть на картину и отвлечься от всего, что ее окружает, можно и в самом деле подумать, что находишься в том месте, что там изображено. Кажется, еще один шаг – и окажешься в тени леса, или на вершине горы, или прямо на побережье моря, которое, как ни печально, весьма далековато от нашего дворца.
Можно даже не думать о том, что где-то там, по другую сторону гор, может прятаться оно.
Может хватит, в самом деле?
Помню, кто-то долго и упорно доказывал мне, что на планете вроде Хайлама можно выручить за эти произведения искусства приличную сумму. Более того, таким образом Илимандра даже может стать знаменитым художником на всю галактику. Со всеми вытекающими последствиями. Я дал ему высказать его идеи до конца, а когда он замолчал, сказал ему пару слов и послал его далеко-далеко со своими предложениями. Какое счастье, подумал я тогда, что Ильма не слышала всего этого. Разве для того мы вернулись сюда, чтобы теперь становиться звездами галактики? И разве я посмел бы когда-нибудь продать эти картины, которые мне так дороги? Нет такой цены, за которую я отдал бы их – даже, если бы Ильма согласилась это сделать. Но я знаю – она не согласилась бы. Мы ведь хорошо понимаем друг друга.
Захожу в свою комнату, чтобы переодеться. Я не очень-то люблю этот королевский наряд. То есть, выглядит он, конечно, красиво, но ходить в нем не слишком удобно. Камбо, мальчик-прислужник, помогает мне снять его и отправляет в шкаф на надлежащее место. Я отпускаю его и облачаюсь в свою повседневную одежду – пеструю рубашку и слегка потертые брюки. Конечно, в таком виде я не очень похож на короля, но самому себе я так больше нравлюсь, а это важнее. Ильме ведь нужен не король Чамен, а галактический странник Ихер, каким я когда-то был и на которого я сейчас больше похож.
Вот и все. Теперь я могу подняться наверх – в мастерскую.
…
Во дворце всего пять этажей, не считая скрытых помещений под крышей и той части, которая скрывается ниже уровня земли. Естественно, что мастерская Ильмы находится на самом верхнем – пятом. В сущности, это не один целый этаж – с четырех сторон дворца есть башни, и эта комната располагается как раз в одной из таких башен. В том, что Ильма решила разместиться наверху, в самом деле нет ничего удивительного. Дело не в том, что оттуда открывается более широкий обзор на окружающую дворец местность – хотя это, конечно, тоже сыграло свою роль. Жизнь того племени (как у меня поворачивается язык употреблять это слово?), из которого родом Илимандра, сильно связана с деревьями. У них в своем роде культ деревьев или что-то в таком духе. Даже жилища часто устраивают прямо в ветках. Вот оттуда и происходит это стремление к верхушке дерева. Здесь же оно проявилось в стремлении Ильмы подняться повыше. Мне часто приходилось видеть, как легко она взбегает наверх по лестницам, иногда инстинктивно отталкиваясь от стен, как если бы они были ветками. Корни человека всегда глубоко сидят внутри него, и иногда трудно понять, какой стороной они проявятся.
