игры народ играет?
– В ролевые? – Ольга наморщила нос, вспоминая. – Когда в средневековую одежду наряжаются и картонными мечами дерутся? Есть такое. Я как-то не очень интересовалась, но есть. В кадетском у меня одна подруга, настоящая аристократка, кстати, увлекалась. Изображали они на своей тусовке великие битвы между Княжествами и южанами. Не знаю, по-моему, ей просто нравилось из себя тарсачку изображать и перед парнями полуголой красоваться. У вас-то никто и глазом не моргнет, а у нас – эпатаж, понимаешь.
– Да уж, – Яна хихикнула. – У вас, наверное, парнями крутить куда проще. Голую ногу показала – уже стадами за тобой бегут. А у нас как только не накрасишься, какие только тряпки на себя не напялишь… Тридцать лет назад индустрии дамского белья полный крах предсказывали, а сегодня, в пересчете на нынешние деньги, у нее обороты в пять раз выше, чем тогда! В общем, держись – мы все в такой ролевой игре участвуем.
– Э? – Ольга бросила на нее недоуменный взгляд. – Ты о чем?
– Наш мир – бывшая сцена военной игры. Демиурги почти всемогущи, им есть-пить не нужно, дома и корабли строить – тоже. Им делать нечего, они от безделья и скуки помирают. Большинство, во всяком случае. Нашу планету – и тысячи других – специально для игры сделали. Один из Демиургов у нас императора полумира изображал. Камилл, который в разных досье «Скорпионом» зовется – бывший император Майно.
– Не понимаю, – помолчав, откликнулась Ольга. – А как же история? Археология? Саматта тоже ведь археолог. Как же динозавры, каменноугольная эра?
– Подделки. Специально организованные закладки, чтобы после завершения Игры брошенные на произвол судьбы жители площадки подольше не догадывались, что их искусственно создали исключительно для развлечения. Мати занимается только новой историей, но он про закладки все знает. И даже знает, как доказать фальсифицированность окаменелостей. Только помалкивает.
– И какова… цель Игры?
– Уже никакой. Больше двухсот лет назад все закончилось. Пробуждение Звезд – такая большая жирная точка. Теперь они не столько играют, сколько наоборот – пытаются наше общество в порядок привести. Оно же под войну заточено, оставить как есть – так сцепимся, что только пух полетит. Два века Джао, Майя и Камилл коррекцией занимаются, и все никак до конца выправить не могут. Насчет целей Камилла, правда, не уверена, он тот еще фрукт – папа его на полном серьезе чокнутым считает, но Дзи и Майя точно стараются. И все равно то тут вспыхнет, то там. Последняя заварушка в Басуэ – отличный пример. Ведь повода-то никакого особого не было, а полыхнуло так, что чуть-чуть полноценная война не началась. Глядишь, еще и начнется. А ведь общество под войну затачивалось, когда самым страшным оружием арбалеты и магические огненные шары были, а не атомная бомба и орбитальные рентгеновские лазеры, как сейчас.
На какое-то время в машине воцарилась тишина, нарушаемая лишь порыкиванием мотора да похрапыванием Дентора.
– А ты молодец, – наконец разрушила ее Яна. – Хорошо воспринимаешь. Я боялась, что ошиблась, что корре… что сеанс психотерапии устраивать придется.
– Ну, в конце концов, меня напрямую история никак не касается, – философски откликнулась Ольга. – Я выполняю свой долг, а там хоть катись все в пропасть. Я же помню, что Саматта господину Медведю рассказывал, когда они в сорок девятом встречались после похищения. Сущности о нашей свободе воли пекутся, хотя мы перед ними как муравьи перед вашими обаками. Ну и пусть пекутся, я не возражаю. Ты мне материалы обязательно сбрось, почитаю, когда сменимся. Хотя… ты, пожалуй, права. Не стоит широкой публике о таких вещах знать. Колесники узнают – такая истерика начнется…
– Кто узнает?
– Колесники. Церковь Колесованной Звезды. Служители Бога-Солнца, если хочешь.
– А… Да, религиозные психи невесть что напридумывают. Когда меняться станем, сброшу книжки. Ольга, меня все-таки волнует землетрясение.
– А что такое?
– Кара. Ее же колебаниями естественного фона корежило, словно от блокиратора. Я все думаю – только у нее такая чувствительность? Или там на всех девиантов так действует? У Кары первая категория, у нас с тобой – тоже. А если нас скрутит в самый неподходящий момент?
– Непонятно, – Ольга нахмурилась. – Я однажды попадала в землетрясение – в Сахарных горах на лыжном курорте, я там господина Медведя охраняла. Слабое землетрясение, но вряд ли слабее, чем сегодня ночью. Я ровным счетом ничего не чувствовала. Надеюсь, что только у Карины такое. Она ведь вообще уникум. Почему бы ей и повышенной чувствительностью к магнитному полю не обладать? Доберемся до места – увидим.
– Увидим, – эхом откликнулась Яна. – Ольга, а можно… – Она помялась. – Можно нескромный вопрос задать? Личный?
– Попробуй.
– Когда ты о Медведе говоришь, у тебя словно теплая искра внутри вспыхивает. Ты его любишь, да?
Ольга посмотрела на нее долгим сумрачным взглядом, и машину тут же тряхнуло на пропущенной колдобине так, что у обеих лязгнули зубы.
– Я телохранитель, – холодно произнесла она. – Мой долг – защищать его, даже ценой своей жизни. Кроме того, он женат. У нас, в отличие от вашей Катонии, к семье серьезно относятся.
– Извини, – быстро сказала Яна. – Я не знала, что… ну, вопрос такой чувствительный. Приношу нижайшие извинения за невольное оскорбление и прошу забыть мои неудачные слова. – Она низко, насколько позволяли ремень и тряска, поклонилась.
– Без обид, – уже куда мягче откликнулась Ольга. – И любите же вы накручивать слова поверх слов! Почему бы не ограничиться простым «извини»?
– Наоборот, у вас, западных варваров, все неприлично коротко, – Яна слабо улыбнулась. – У нас так принято, по крайней мере, с чу… с теми, кто не близкие родственники или друзья.
– С чужими, с чужими, – Ольга хмыкнула. – Ты уж договаривай. Я мысли, как ты, читать не умею, но и не дура. Я же понимаю, почему со мной в одной машине либо ты, либо Саматта, либо Дентор, а не, скажем, Канса с Палеком. Я не в обиде – на вашем месте я бы меня вообще в группу не приняла. Особенно с учетом той истории с захватом Саматты. Но раз уж ты задаешь неприличные вопросы, могу ли я тебе такой же задать?
– Ну… давай. Но не обещаю, что отвечу.
– Посмотрим. Скажи, зачем ваша Сущность… ваш Демиург, «Соловей», Дзинтон Мураций, как ни назови – зачем он вас лично воспитывал? Если они, как ты говоришь, умеют планеты создавать вместе с жизнью на них, зачем ему ты? Карина? Палек? Потому что у вас эффекторы уникальные? К чему он вас готовил?
Яна не ответила, и на несколько минут разговор прервался. Потом она вздохнула.
– Я не
