Или вспомнить о «Группе сна», которая вообще не афиширует себя, но ее метод — добровольный групповой уход из жизни десятков людей в разных странах Запада — действует уже лет двадцать, а каждый раз оставляемые «прощальные святые вести» в виде писем, аудио- и видеозаписей настойчиво и тупо объясняют: «Нас позвал Иисус из мира боли и грязи»… И впрямь Иешуа интересно будет узнать, кого он «зовет»…
Или все же начать с самой для Петра отвратительной, самой загадочной — и тоже уже мирового значения! — секты «Мир детей», члены которой похищают только детей: и массово, и индивидуально — из семей, из школ, из детских садов. И ни полиция стран похищения, ни Интерпол, ни сами «эсэры» никогда не находили ни кого-либо из похищенных, ни их трупов. Исчезли все! Как в иное измерение ушли. В Царство Божье, открытое Иешуа… Все в мире видели на телеэкранах лидера секты — преподобного доктора Иешуа Ханоцри (самое грустное, что имя и фамилия подлинные, и докторское звание получено в американском Гарварде, и родился он во вполне реальном роддоме в славном Городе Большого Яблока), который любит после особо массовых акций присылать на телестудии ведущих мировых компаний свои длинные интервью, где называет себя прямым потомком Иисуса Христа (читай имя и фамилию) и объясняет, что дети не умерли, а попали прямиком на небо, поэтому искать их на земле или под землей бессмысленно. Взрослые давно погрязли в грехах, а детей еще можно спасти… Где спасти, как, в каком виде? Нет ответа… Ханоцри объявлен в розыск и «эсэрами», и Интерполом, но безрезультатно. Отдельных боевиков — да, ловят. Но они всякий раз умудряются покончить собой до первого допроса…
И уж нельзя забыть вечных, невероятно расплодившихся и активизировавшихся сатанистов, которые чем дальше, тем больше обижены на Христа, не принимающего их вызов на смертельную битву и вообще запамятовавшего об обещанном Втором Пришествии. Этих ловят, судят, приговаривают к разным срокам заключения, но они множатся, как тараканы…
А за самыми страшными, самыми, как принято писать в масс-медиа, «продвинутыми», самыми агрессивными — сотни более мелких, менее шумных, на вид — вполне мирных, не покушающихся на жизнь, а только на души и сознание паствы. Но уж если они посягнули на душу или сознание, то можно быть уверенным: и то и другое целиком принадлежит секте. Иной раз подумаешь: лучше смерть, чем такое существование…
Умные ученые-социологи, яйцеголовые знатоки логично объясняют взрыв сектантства, в том числе и тоталитарно-агрессивного, террористического, виной самой Церкви. Любой Церкви, в основе которой — Библия. Мол, изверились люди, ожидая две с лишним тысячи лет обещанного чуда под названием «Второе Пришествие». Мол, ни одна конфессия не дает ни уму, ни сердцу, ни душе хоть малой надежды на спасение, на помощь, на простое понимание. На искреннюю, а не покупаемую за деньги веру, наконец. Мол, Церковь как институт давно бюрократизировалась, храмы превратились в сумасшедшие по уровню роскоши офисы, отцы Церкви — в коррумпированных чиновников. Даже монастыри стали казармами. И, как обычно, всюду — деньги и власть, деньги и власть… Если честно, то с властью у Церкви сейчас довольно напряженно, маловато у нее власти осталось, с благословенным средневековьем не сравнить. А деньги… Денег по-прежнему много, зарабатывать Церковь умеет, как и в том благословенном средневековье…
Картина мрачная, но пока все же не фатальная для старушки Земли. И раньше, в том же двадцатом веке, террористов было — как грязи. Всякие «Черные сентябри», «Красные бригады», целая Ливийская Джамахирия, Ирландская революционная армия — католики, кстати, чеченские полевые отряды, «тигры тамил-и-лама» — не упомнишь всех. Но двадцать первый век начал, а двадцать второй развил очень удобную для терроризма тенденцию — объединение по религиозным принципам, террор под знаменами Христа, Магомета, Будды, Кришны… И ладно бы Магомет, он сам первым поднял меч! Но те же Христос и Будда — не было более миролюбивых и человеколюбивых персонажей в истории религии…
Впрочем, Христу не повезло почти сразу. Сначала гробили его последователей, а потом победившие сторонники веками сами проливали моря крови неверных во имя Христово… И ведь до конца двадцатого века Католическая Церковь не признавала за собой никакой вины! Только в девяносто седьмом слегка извинившись за грехи инквизиции, за Яна Гуса и Джордано Бруно, а в двухтысячном признала «некие ошибки», допущенные в отношении других религий. Лицемерие безмерное, куда там хилым книжникам с фарисеями… Деньги и власть, повторять надоело, но для их обретения любая идея всегда годилась. И беззастенчиво применялась. Просто в двадцать втором веке стали наконец всерьез и массово бороться с «террористами от Бога». Правда, пока не слишком успешно, времени на благостные раздумья ушло слишком много. Извечное и повсеместно международное! — заблуждение «гуманистов»: «может, само рассосется»… Не рассосалось. Сектанты, не будучи гуманистами, ждать не стали.
Но не сойдет ли с ума Иешуа от всего услышанного? Не сотворит ли сгоряча какое-нибудь супер-дупер-чудо, поломав, к чертовой бабушке, весь проект «Мессия» как никчемный и ничтожный? Он же утверждал, что ошибка, причина слома — здесь, то есть он сам и есть ошибка, и не стоило превращать его из плотника в пророка…
— Я жду, Кифа, — тихо напомнил о себе Иешуа.
— Я не знаю, с чего начать, — ответил Петр. — Я не знаю, что тебе рассказывать. Это будет долго, страшно и больно. Мир твоей Веры практически разрушен. Есть огромное число добропорядочных граждан своих стран, последователей официальных конфессий, о которых я упоминал, но эти конфессии уже не играют той активной роли, которая могла бы что-то изменить на Земле; руководство их, как и прежде, обеспокоено не помощью пастве и не поддержкой ее в вере, а внутрирелигиозными дрязгами и жаждой побольше заработать — даже не очень законно. Не очень законно как с точки зрения гражданских законов, так и божественных. Есть великое количество ни в Бога, ни в дьявола не верящих людей, которые имеют хорошие головы, славно трудятся, изобретают новое, производят изобретенное, исправно потребляют произведенное, влюбляются, женятся, лучше или хуже воспитывают детей и, в конце концов, — в мире и благости умирают. Есть военные, которые всегда и объяснимо ждут предлога, чтобы применить полученные ими знания и неисчислимое военное оборудование, произведенное, к слову, теми самыми верующими или неверующими, но добропорядочными гражданами. Военным тоже до Бога дела нет, они не любят первую заповедь Моше, они, повторяю, ждут предлога повоевать и очень часто находят его. И есть, наконец, те, кто имя Господа и твое имя используют для борьбы со всеми — с первыми, вторыми и третьими, и борьба эта — тайная, безжалостная и во многом успешная. Успешная даже не тем, что с каждым годом жертв становится все больше и больше. Страшно то, что многие не самые худшие из первых, вторых и третьих поддаются на зримую действенность акций этих четвертых, уходят к ним и становятся либо убийцами, либо самоубийцами. Этот уход пока, слава Богу, нельзя назвать массовым, но тенденция уже просматривается… Зачем я тебе обо всех них буду рассказывать, Иешуа? Тебе больно, когда ты говоришь о нашем с тобой, сегодняшнем мире, о его бедах и неполадках. А мне будет больно рассказывать о моем, завтрашнем — именно тебе рассказывать. Почему именно тебе? Да потому что мне слишком часто придется употреблять твое имя — и отнюдь не всуе, отнюдь…
