Нолан поднялся, рассеянно оглядываясь. Терраса была пуста. Кроме их столика, нигде не горели теплые огоньки ламп. Звездная ночь выдалась не по сезону холодной, и он зябко стянул на груди борта пиджака. Крэл понял, как измучен Нолан, как трудно ему сейчас. Захотелось быть участливей, сказать о своей готовности помочь, но не то от смущения, не то из-за ложного стыда, он так и не сумел произнести нужных в такую минуту слов. Да этого и не потребовалось. Нолан, словно что-то внезапно распрямилось в нем, опять ожил, стал привычно подтянутым и уже ясными, чуть задорными глазами смотрел на собеседника.
— Значит, искали, говорите? Пытались установить, кто заказчик. Не нашли?
— Не нашел.
— Вы получаете ежемесячный энтомологический справочник?
— Да, конечно.
— Просматриваете его внимательно?
— Если говорить откровенно — нет, — немного помедлив, ответил Крэл и подумал, что Нолан не упускал ничего, учитывал в его работе, даже частности.
— Вы не пытались, Крэл, обстоятельней заняться энтомологией?
— Пытался, — вздохнул Крэл. — Безуспешно. Если бы удавалось вызывать сдвиги синтеза фермента при облучении каких-нибудь других животных, я бы вовсе оставил возню с насекомыми. Терпеть не могу насекомых. Любых. Всё они вызывают у меня гадливое чувство, а некоторые, признаться стыдно, отвращение, порой просто боязнь.
— Ну что же, это естественно, — медленно ответил Нолан, — и даже в какой-то степени подтверждает правоту Ваматра.
— Ваматра?.. Очень знакомое имя. Кажется, энтомолог?
— Совершенно верно.
— Теперь я вспоминаю — несколько лет назад мне попадались его статьи, а потом я уже не встречал их. Он умер?
Нолан не ответил.
— А вы не задумывались, почему только у насекомых можно вызвать сдвиги, получить совершенно необычные типы ферментов? Впрочем, вам, как биофизику, трудно было бы разобраться во всем этом. И всё-таки без энтомологии, Крэл, вам, пожалуй, не обойтись. Пойдемте…
Они поднялись на этаж, где были их номера. Нолан дышал тяжело, но одышка была вызвана скорее волнением, чем необходимостью преодолевать довольно крутую лестницу. В номере Нолан вынул из портфеля пакет и передал его Крэлу:
— Здесь статья Ваматра. Она написана им вместе с доктором Бичетом… Бичет… Бичет не уцелел, погиб, как и Эльда… Прочтите. Статья нигде не опубликована.
***
Работа Ваматра и Бичета увлекла Крэла. Гипотеза их была настолько сумасшедшей, что могла показаться гениальной. Поначалу Крэл не без труда пробирался через дебри энтомологических определений и описаний, но выводы… Выводы, сделанные Ваматром и Бичетом, заставили Крэла перечитывать их работу вновь и вновь. Теперь он уже совсем иначе воспринимал описания, раньше казавшиеся многословными, излишне подробными. Крэл стал понимать, что в каждом разделе обстоятельной статьи авторы очень умело приводят доводы, помогающие уверовать в их гипотезу. Педантично, вместе с тем совершенно по-новому открывают читателю мир насекомых.
Мир этот огромен. Больше миллиона видов! Цифра внушительная, однако впечатляла не она, а сопоставление, иллюстрирующее статью: «Видов мух в одной только Франции больше, чем видов всех млекопитающих, населяющих земной шар, причем мухи разных видов отличаются одна от другой в большей степени, чем мышь от слона».
Не меньше восьмидесяти процентов видов животных — насекомые!
Только одна пятая часть приходится на всех остальных.
Крэл никогда раньше не задумывался над этими цифрами. Выходило, что человек живет в мире насекомых. Они проникли всюду, заполнили весь мир, однако… не стали главенствующими на Земле.
Ваматр и Бичет не только обосновали сделанное ими заключение, но и показали, каким путем пришли к нему. Начали они свои исследования, занявшись вопросами «социологии» высших насекомых. Здесь еще сомнения и поиск: «А может быть, насекомые — это неудавшийся эксперимент природы? Может быть, ставка жизни на Земле делалась на них, а не на человека?!» Их не миновало увлечение, свойственное многим энтомологам, которые, наблюдая общественных насекомых, старались найти сходство между «цивилизациями» насекомых и цивилизацией, созданной человеком. Вскоре они, как и другие ученые, пришли к выводу, что «логика» насекомых совершенно отлична от нашей логики. И вот первый, пожалуй, фундаментальный вывод, сделанный в результате долгих наблюдений и тщательно поставленных опытов: «Мы различны по самой своей природе». Почему?..
И снова исследования, теперь предпринятые для изучения психики этих загадочных для человека существ. «Да, насекомые подчинены общему закону развития в сторону повышения уровня психики. Но на этом пути встретилась одна серьезная помеха — размеры насекомых. Насекомые так малы, что у них неизбежно должны существовать ограничения в числе нервных элементов. Как обойти это препятствие? В какой-то мере задачу решили общества насекомых — переплели в одно целое крошечные индивидуальные мозги, способами, в тайну которых человек только начинает проникать. Так, у насекомых, например, муравьев, создалась основа для головокружительного взлета: развилось земледелие, скотоводство, сбор и создание запасов продовольствия, возникли войны.
А затем всё остановилось. В чем дело? Ведь, казалось бы, оставалось сделать один только шаг. Но насекомые продолжают стоять на месте… Миллионы лет… Кто знает, не пошло ли всё по иному пути на других планетах?..» К этому выводу пришел Реми Шовен. А Ваматр и Бичет? Они рискнули пойти дальше. Работы Реми Шовена, несомненно, помогли им сформулировать гипотезу, так как они приводят в своей статье его слова об обществе насекомых: «Здесь мы сталкиваемся с посрамлением всяческих теорий. Может быть, пределы нашей планеты и нашей науки слишком ограничены. Если бы нам были известны пути, по которым развивается жизнь в других точках Вселенной, эта проблема, несомненно, показалась бы менее запутанной».
Узел этот разрубили Ваматр и Бичет. Показав, как мало насекомые имеют генетических связей с другими представителями живого мира планеты, изучив всё, что может подтвердить их гипотезу, они пришли к заключению, что насекомые чужие!
«Да, бесспорно, — говорилось в статье, так и не увидевшей свет, — на нашей планете жизнь зародилась и развивалась на нашей планете. Уже теперь ученые могут проследить, как разрастались ветки земного древа жизни, могут показать, как шла эволюция. Но все ли ветви? А не стоят ли насекомые особняком этаким загадочным и совсем не похожим на это дерево кустом, а может быть, даже не кустом, а цепкими лианами, оплетающими, пронизывающими всё живое в своей борьбе за место на непривычной планете? Насекомые и родственны нашему миру, как родственны между собой углеродистые существа, в каких бы мирах они не зародились, и вместе с тем уж очень отличны от того, что не входит в их особую, во многом таинственную группу жизни».
