положение в обществе? Нам всем дурацкая популярность меньше всего нужна, и так в жизни интереса хватает.
– Ну и глупо! – убежденно заявила Ольга. – Если можно зарабатывать, почему нет? Тем более когда любимым делом занимаешься.
– Заниматься по-разному можно. У нас в Масарийском университете дядька на химико-технологическом факультете работает. По полимерам что-то исследует. Лично не знакома, но персона известная. Слух ходил, что ему одна химическая корпорация лабораторию предлагала. Свободный режим работы, что хочешь, то и делаешь, и деньги платят огромные. Всего-то требовалось, что раз в период сводку проделанного составлять. Послал он их вместе со сводками и остался в университете. У каждого свое представление о том, как и чем заниматься. Но ты в сторону уходишь. Дзи нас купил не деньгами и не ласками – он был настоящим отцом, заботливым и строгим. Даже Мати и Цу нам, скорее, не как отец с матерью, а как старшие брат с сестрой. Особенно Цу, которая только на три с небольшим года Кары старше.
– И, тем не менее, он вас бросил.
– Не бросил, – Яна нахмурилась. – Ушел, освободив дорогу. Я тысячу объективных причин вижу, по которые он так мог поступить. И он пообещал, что мы когда-нибудь еще встретимся.
– Лучше бы такое произошло побыстрее… – пробормотала Ольга. – Если он вас так любил, я бы на его месте размазала каждого, кто на вас покусится, тонким слоем от Катонии до Сураграша. Слабо верится, что он вообще не знает, что с вами сейчас происходит. Мог бы и помочь, между прочим. А то ведь у всех нас есть очень хороший шанс сыграть в ящик. Я-то, может, и выживу, а вот вы…
– Он помогает только тем, кто помогает себе сам. А тогда помощь зачастую и не требуется, сами справляются, – усмехнулась Яна. – Так он всегда говорил. Это – наша жизнь, и мы должны прожить ее без оглядки на заботливого папочку. Да не переживай ты, выкарабкаемся. Чокнутый Шай еще просто не понял, с кем связался. Нужно только придумать, как Кару и Цу оттуда вытащить, когда доберемся. По доброй воле ведь не пойдут.
– Разберемся, – Ольга пожала плечами. – На самый крайний случай у меня в багажнике «розы» лежат. Шарахну по Карине с пяти саженей, чтобы дотянуться не успела, да и увезем бессознательную. Маяку ей колоть не станем, но есть другие хорошие и безвредные снотворные. Я ими запаслась.
– А как же жители-заложники?
– У меня нет инструкций заботиться о местных жителях, – холодно произнесла княженка. – У меня приказ любой ценой обеспечить эвакуацию вашей компании в… цивилизованные края. В Княжества или в Грашград, неважно. И я его выполню даже против воли Карины. А если жители позволят себя перебить, туда им и дорога. Оружие в тех краях достать не такая уж и проблема, и если они не пытаются защищаться, значит, они другой судьбы и не заслуживают.
Она бросила взгляд на лобовое стекло, куда проецировалась приборная доска.
– О, почти десять. Через пять минут пора пересменку делать.
Не отрывая рук от руля, она манипуляторами вытащила из чехла пелефон, нажала на нем несколько кнопок, потом протянула Яне.
– Держи. Я открыла прием файлов, сбрасывай книжки. Начну читать.
– Сейчас сброшу, – задумчиво откликнулась та, рукой взяв пелефон из воздуха. – Вон, видишь впереди какой-то городок у дороги? Тормознем там у кафешки какой-нибудь, купим питья и поменяемся. Заодно карту c реальностью сверим. Дядя Дор! – она обернулась к заднему сиденью и потрясла Дентора за плечи манипулятором. – Эй, дядя Дор, засоня, подъем! Полдень скоро, пора тебе Мати подменять.
03.04.868, земледень. Мумма
Следующие несколько дней после землетрясения прошли в состоянии суетливой кутерьмы.
Камбу уничтожило почти полностью, но благодаря карининому предупреждению жителей погибло не более тридцати. Зато из почти семидесяти домов уцелело лишь два десятка, и почти двести человек остались без крова и утвари, а многие – даже и без одежды. Мумма была гораздо меньше Камбы, и из тридцати семи ее населенных домов под завалами оказались похоронены лишь восемь. Двадцать семь человек, в них проживавших, частично расселили в пустовавших хижинах по окрестностям Муммы, частично же для них силами всех жителей деревни были за день ударно сооружены четыре новые хижины. Затем жители Муммы принялись помогать сооружать дома соседям, благо делать оставалось почти нечего: из двенадцати плантаций зерновых и пяти – маяки уцелели лишь две, одна джугары и одна комэ. Общинные запасы зерна и коррали скота по большей части уцелели, так что голод в ближайшее время деревне не грозил.
Соседям, однако, пришлось куда хуже. Практически все их запасы зерна оказались уничтожены в том самом здании, из-под развалин которого Карина откапывала девочку. Здание, как оказалось, принадлежало бывшей миссии Церкви Колесованный Звезды. Его построили в Камбе в незапамятные времена в добротном северном стиле, из толстых стволов старых деревьев, обработав какими-то противогнильными составами, солидно и прочно – недостаточно, правда, прочно для столкновения с селевым потоком. Однако дела с обращением аборигенов в истинную веру у миссионеров шли плохо, и к нынешнему моменту здание оказалось заброшенным бывшими владельцами и использовалось камбийцами по большей части как общественный склад зерна, масла, вяленого мяса и тому подобных припасов. Селевой поток лишь развалил его, но вспыхнувший затем пожар дотла уничтожил все, что в нем хранилось. Остальные склады просто оказались под толстым слоем грязи, причем грубая сила перемешанного с камнями грязевого потока в клочья разорвала мешки и смешала зерно с землей. Данный факт Карина с помощью сканера выяснила почти сразу, и пробные раскопки, проведенные местными, только подтвердили ее правоту.
Еще одной проблемой стал Дурран. Младший Коготь, узнав, что сель напрочь уничтожил в Мумме три больших амбара с мешками высушенной маяки – результаты обработки недавно снятого урожая, ожидавшие со дня на день прибытия грузовиков для перевозки в лаборатории – пришел в бешенство. Еще сильнее он разозлился, узнав, что та же участь постигла семь амбаров с маякой в Камбе. Наверное, если бы он мог расстрелять предательскую гору из своего автомата, он так бы и поступил. К чести его, настроение на окружающих он не срывал – во всяком случае, не искал ссоры намеренно. Он лишь угрюмой тенью бродил по обеим деревням, и его глаза пылали мрачным огнем. Люди шарахались от него, чтобы не попасть под горячую руку. Вечером первого дня он, заставляя людей заниматься безнадежными раскопками на местах, где еще вчера стояли амбары с маякой, провалился одной ногой в грязь, пропоров острым суком штанину и ногу. Выдравшись из грязевой ловушки,
