Но Пельша никак не мог соотнести произошедшее с действиями Данедина, понять роль недавнего попутчика в разыгравшемся спектакле. А уж тем более — роли его странных провожатых. Пельша видел, как зрители шарахались от картонной акулы и спотыкались о карлика, получая в ответ злобные пинки.
Как только в толпе зародилось первое движение, карлик схватил Данедина за руку и потащил за собой. Человек-акула легко разрезал толпу, его плавник плыл над головами. Возмущенно кричали задетые троицей зрители. Поднявшись на цыпочки, меж частого леса голов Пельша успел увидеть, как трое запрыгнули в подъехавшее такси. Причем карлик ловко, словно маленькая обезьянка, забрался на место рядом с шофером и тут же повернулся к нему, что-то нетерпеливо приказывая. Через секунду взревел двигатель, заставляя мобиль рвануться вперед, и такси исчезло за углом.
Мертвый фокусник все так же лежал на земле, зрители рукоплескали, ассистенты в панике метались туда и обратно, приносили тряпки, прикладывали к кровоточащей ране. Вскоре появилась широкая и длинная доска с десятком узких прорезей, на которую ассистенты аккуратно уложили тело и занесли в фургончик. Дверь захлопнулась. Сцена вмиг опустела, превратившись в ни чем не примечательную часть площади. Даже мостовая, где минуту назад расплывалось кровавое пятно, оказалась начисто вымытой, и лишь блестели влажные от воды камни. Представление закончилось.
Пельша ушел, унося в душе неясное беспокойство.
В гостинице он достал из камеры хранения плоскую кожаную сумку, переложил из нее часть денег в бумажный пакет. Немного подумав, сунул еще одну пачку в карман брюк — на случай, если Андрин окажется алчной особой. Ну, или для другого непредвиденного случая.
В поисках нужной улицы Пельша провел часа полтора. Сначала он пытался воспользоваться картой, но, изучив ее вдоль и поперек, такого названия не обнаружил. Большинство прохожих, как назло, оказывались приезжими и только виновато улыбались в ответ. Местные жители относились к вопросу с подозрением и если снисходили до ответа, то советовали поискать для развлечения другие места. А одна старушка настолько вышла из себя, что прятаться от нее пришлось в переулке без названия, но с запахом, вполне способным его заменить. Больше к старушкам Пельша не подходил.
Постепенно, избирая в качестве предмета возложения надежд все более низкие слои общества, Пельша добрался до самого дна — до откровенных бродяг, отдыхавших в тени мусорного ящика.
Три жителя Кетополиса сидели, прислонившись спинами к стене дома, и развлекали себя плевками в наклеенный на противоположную стену плакат с миловидной девушкой в панаме. Несмотря на унижения, девушка подмигивала и призывала отведать знаменитого кетополийского пива, от названия которого, к сожалению, остались только красно-желтые разводы.
Вопрос об улице Майора Бегстока привел бродяг в неописуемый восторг. Они долго ухмылялись и переглядывались, прежде чем оформить первую мысль:
— Господин-видно-прогулял-все-свои-деньги.
— Или-переживает-не-лучшие-времена.
— Ха-ха-верно-подмечено-не-лучшие-времена.
Слова липли одно к другому, как перемазанные вареньем муравьи. Бездомные, видимо, совершенно не подозревали о существовании речевых пауз и говорили столь быстро и слаженно, что создавалось впечатление, будто над ними поработал Вивисектор, сшив всех троих в ужасного сиамского близнеца.
— Вовсе нет, у меня там назначена встреча, — Пельша почувствовал, как быстрее застучало сердце. — С девушкой по имени Андрин, вы не слышали про такую?
Тут же последовала очередная порция ухмылок и переглядываний, к которым на этот раз добавились тычки локтями. Странная троица явно потешалась над собеседником.
— Кто-бы-сомневался-назначена-встреча-с-девушкой!
— Которой-не-поленились-дать-имя.
— Ха-ха-и-слава-богу-что-с-девушкой.
Судя по всему, насмешки могли продолжаться вечно, поэтому Пельша сунул руку в карман и выудил оттуда пачку банкнот.
Деньги произвели на бродяг небывалое впечатление. Троица как по команде приосанилась, вскинула подбородки, замерла, отчего грязные лохмотья стали выглядеть почти элегантно. Горящие глаза следили за рукой Пельша.
Денег было много. Настолько, что на них могла отужинать в приличном ресторане семья среднего достатка из шести человек, не обидев портье, гардеробщика, официанта и сомелье впридачу.
— С вашего позволения, я возвращаюсь к своему вопросу, — произнес Пельша, отделяя одну купюру. — Вы, случайно, не располагаете информацией, где находится улица Майора Бегстока?
Ассигнация проплыла над мусорным ящиком и, не успев коснуться дрожащих пальцев одного из бродяг, растворилась в воздухе. Подобный трюк сделал бы честь даже несчастному фокуснику. Если бы не довольные лица древних кетополийцев, Пельша ни за что не поверил бы в их причастность к произошедшему. Он на всякий случай сжал оставшиеся купюры в кулаке и, не спуская с собеседников глаз, отступил на пару шагов.
А бродяги тем временем готовились выдать очередную порцию информации. И когда их мимика и жестикуляция достигли апогея, на свет вырвалась рекордно длинная тирада:
— Все-очень-просто-господин-точно-не-заблудится.
— Если-конечно-пройдет-по-этой-улице-два-квартала-до-дома-матушки-Короед.
— Ха-ха-и-уж-там-ему-лучше-всего-повернуть-направо-да-смотреть-во-все-глаза.
— Именно-во-все-глаза-а-желательно-еще-и-под-ноги.
— И-ровно-два-квартала-без-глупой-отсебятины.
— Ха-ха-без-отсебятины-без-легкомыслия-без-лишних-разговоров.
Троица замолчала и с алчностью уставилась на Пельша — наивного богатого иностранца. Бродяги ждали заработанных денег и совершенно не боялись быть обманутыми — просто потому, что обманщиков никто не любит, особенно в родном доме, где хозяевам позволено многое.
Будь на месте Пельша Данедин, он бы уже мчался во всю прыть по городу, уворачиваясь от бездомных — охваченных праведным гневом, потрясающих кулаками. И случившаяся история приобрела бы со временем новые краски, оттенок здоровой иронии, несколько вариантов окончания и заняла бы достойное место в анналах «Клуба болтунов».
Только с Пельша все закончилось куда менее увлекательно. Обещанная пачка перекочевала из его руки в пространство над ящиком, а довольные бродяги вернулись к прерванному занятию.
Когда же, пройдя шагов двадцать, Пельша обернулся, возле ящика уже никого не было.
Дом матушки Короед являл собой занятное зрелище. Выкрашенное в невыносимо яркие цвета здание на фоне остальной улицы казалось наклеенным на выцветшую фотографию детским рисунком. Словно кто-то, не слишком довольный работой строителей, попытался выйти за рамки кетополийских стандартов и нарисовать поверх обычного дома иное, отчасти безумное строение с бесстыдно нарушенной геометрией.
