Он покачал головой, не поднимая глаз и продолжая размеренно шагать по коридору.
- Я так ничего толком и не понял; они все ужасно спешили. Не думаю, что они и сами достаточно хорошо все понимали. Такой толпе хватает порой любого вздорного слушка...
- Это не слухи. Это правда, БиЗед. И они не смогут остановить Ариенрод, даже если возьмут ее в плен. Ее наемные убийцы-инопланетяне намерены устроить в городе эпидемию.., чуму... - Мун говорила почти спокойно.
- Что? - Гундалину остановился как вкопанный; она тоже остановилась. Откуда ты знаешь?.. - Он, видно, совсем забыл о своей роли полицейского.
- Мне сказал Спаркс.
- Спаркс? - Он сразу потупился, покивал, словно отвечая собственным мыслям. - Значит, ты все-таки нашла его... Ивы по-прежнему...
- Да. - Она стиснула руки.
- Понятно. Что ж. - Он, как-то вдруг обессилев, оперся плечом о стену и довольно долго стоял так, отвернувшись от нее, словно подавляя очередной приступ кашля. И она наконец поняла, почему он не хотел приближаться к ней в зале Ветров... - Значит, он с тобой не пошел...
- Пошел. Но нас настигла Ариенрод. И увела его назад. - Мун вдруг оглянулась; ей показалось, что сейчас душа ее разорвется пополам. Потом вновь в ушах зазвучал непривычный еще голос предвидения: оставь его, оставь. Сейчас пока - оставь его здесь... - Я надеюсь, что с ним все обойдется - ведь островитяне будут стеречь только Снежную королеву, а его они не знают, - она надеялась теперь лишь на ту силу, что оберегала ее и должна была спасти для нее Спаркса. - А мне необходимо помешать планам Ариенрод... Я знаю, кто руководит всем этим, мне Спаркс рассказал. Нужно срочно оповестить всех, сообщить в полицию...
- Значит, это не он выдал тебя придворным? Ах, как они жаждали крови сивиллы!.. - БиЗед говорил так, словно ему трудно было отказаться от мысли, что Спаркс не предатель. Потом он вытер рукавом испарину на лбу, рывком расстегнул воротник рубахи.
- Нет. Это сделала Ариенрод.
- Ариенрод? Но я думал, она... - Гундалину недоговорил, но этого и не требовалось. Мун и без слов поняла, как горячо он сочувствует ей.
Она неторопливо накрутила на палец прядь светлых волос.
- Нас было девять, БиЗед.., и ни один из нас ее не удовлетворил. Мы оказались не такими, какими было нужно ей. Так что она.., она отказалась от нас, попросту нас отшвырнула - как ненужный хлам... - Мун невольно подняла руку, словно прощаясь с собственной утраченной душой. Но вдруг в ее затуманившихся глазах словно блеснул луч солнца. - Ты знал! Ты тоже знал обо мне. Почему же ты тогда поверил мне?
- Я всегда, знал, что ей не под силу превратить тебя в своего двойника. Неужели ты думаешь, что я мог провести.., с тобой столько времени и не почувствовать разницы между вами? - Он покачал головой; теперь он улыбался, и все более уверенно. - Подожди, скоро она начнет проклинать собственную поспешность и пожалеет, что отреклась от тебя. А теперь давай - быстро выкладывай, что тебе известно об этом заговоре?
Мун снова пошла с ним рядом, ощущая целительное тепло его доверия своей израненной, истерзанной душой. Она рассказала ему все, что знала, заставляя себя, однако, постоянно быть настороже и стараться не раскрыть того, что должно было остаться за пределами любых откровений. Великолепные парадные двери открылись перед ними, впустив внутрь этого ледяного дворца частицу живительной энергии города, который тут же подхватил их и понес в мощном потоке веселья. Королевской стражи сейчас у входа не было, зато сидели на корточках возбужденные островитяне, которые с интересом уставились на них. Мун все время старалась спрятаться за Гундалину, но потом поняла, что эти люди имеют крайне смутное представление о том, как выглядит Снежная королева. Она и сама когда-то понятия об этом не имела... Однако двое или трое обратили внимание на ее татуировку.
- БиЗед, а откуда тебе стало известно, что мне нужна твоя помощь? Откуда ты узнал, что я в опасности?
- А я и не знал. Просто когда показалась эта толпа островитян, я решил, что хватит мне ждать. Ну и, размахивая своим удостоверением, сделал вид, что непременно обязан сопровождать их в качестве офицера полиции. - Он, здороваясь с кем-то, кивал то направо, то налево, а островитяне расступались, пропуская их. - Пожалуй, первое время мне без удостоверения тяжело будет... - Он уже не в силах был сохранять прежний бодрый тон; голос его сорвался, он снова закашлялся; глубоко в груди у него ужасно хрипело и булькало, но остановился он только тогда, когда они добрались как бы до нейтральной территории, подальше от дворца и от шумной толпы островитян. - А теперь.., послушай, Мун... - Он вытер слезившиеся глаза, с трудом перевел дыхание. - Мне, видимо, будут предъявлены соответствующие обвинения.., раньше или позже - не важно. Я так или иначе должен вернуться в управление, может быть, даже прямо сейчас. Первому же патрульному я расскажу все, что ты только что сообщила мне, так что нет никакой необходимости тебе самой рисковать. Здесь полно островитян расскажи им о себе и о Спарксе, пока они еще не знают, что Звездный Бык это он. Они смогут помочь тебе в том, в чем не могу помочь я. - Губы его от напряжения сжались в тонкую линию, словно он опасался сказать ей больше, чем нужно.
- БиЗед... - Она в страшном волнении прикрыла рот ладошкой, - я не могу...
- Я знаю. И не пытайся. - Он покачал головой. - Ты просто отпусти меня, Мун... - Он уже повернулся, чтобы уйти, но тут колени его вдруг подогнулись, и он медленно сполз на белые камни мостовой и остался лежать без движения.
Глава 45
Top сидела в углу, неловко привалившись к стене, словно тряпичная кукла. Слепящий белый свет пиками колол ей и без того слезившиеся глаза. За стеной этой лаборатории, буквально у нее за спиной, шумел город, полный людей, даже не подозревавших ни о ее безумном поступке, ни о страшном приговоре, который вынесли ей - и им самим. Ни единого звука фестиваля не проникало в эту стерильно-белую комнату - ни смеха, ни музыки, ни громких возгласов. Здесь была отличная звукоизоляция, так что и ее криков никто никогда не услышал бы, даже если б у нее и хватило сил поднять шум. Она молча боролась со страшными невидимыми путами поразившего ее паралича. Пройдет еще не меньше часа, пока она сможет заставить себя пошевелить хотя бы одним пальцем; а она была совершенно уверена, что жить ей осталось гораздо меньше. О боги, если б только я могла заорать! - Этот несотворенный вопль эхом отзывался у нее в мозгу, пока ей не показалось, что от напряжения у нее вот-вот лопнут глаза... Зато наконец она смогла проныть что-то тоненьким, жалким голоском - то был самый прекрасный из всех звуков, какие ей когда-либо доводилось слышать.
Ойярзабал, видимо, тоже услышал его и глянул на нее из-за стола, щедро залитого ярким светом хирургической лампы. На широком лице Ойярзабала, украшенном львиными бакенбардами, было написано почти такое же беспокойство, как и на ее собственном. Потом он снова поспешно отвернулся. За столом шел оживленный и какой-то совершенно нереальный спор о том, как наиболее эффективно начать запланированную эпидемию в этом жужжащем и веселящемся человеческом улье. Один из незнакомцев наконец отправился докладывать Сурсу. Ойярзабал, ленивый ублюдок, сделай же что-нибудь, сделай!
