Из трех девушек, с точки зрения "самки в постели", Павлов отдавал предпочтение 19-летней Гюзель — своей любимой дворцовой служанке, да и характером своим она ему тоже нравилась: озорная, весёлая, смелая, простодушная и верная. Однако в "царицы" Гюзель не годилась, так как была совершенно не образована.
17-летняя Полина в постели была холодна, словно мёртвая лягушка, но зато умела играть на всех музыкальных инструментах и обладала потрясающим голосом (меццо-сопрано). Она родилась и воспитывалась в Малом императорском дворце на Альхоне. Павлову ее подарила его "мать" Гульнара, заметив, что ее "сын" питает к ней интерес. Как и большинство избалованных рабынь, Полина была очень капризна. Вдобавок ко всему у нее отсутствовал материнский инстинкт. Она трижды какими-то снадобьями прерывала беременность, несмотря на то, что Павлов обещал ей вольную сразу, как только она родит от него ребенка.
27-летняя Марина — бывшая супруга управляющего Казимир-хана была всем хороша: красива, темпераментна, умна и образована, — но у нее по причине какой-то женской болезни не могло быть детей.
Итак, Павлову пришлось, скрепя сердце, объявить Гюзель, Полине и Марине, что по возвращению в поселение он выдаст их замуж за молодых мужчин, которые обращались к нему с просьбой о том, чтобы в соответствии с законом о браке он их им уступил. Только одна из них, — пояснил он, — может стать его единственной женой. А так как он любит их одинаково, то не может решить, кто из них троих ему милей. Марина предложила бросить жребий и пригласить в качестве свидетелей результатов жеребьевки других девушек. Гюзель и Полина, немного подумав, согласились, но затем Гюзель взяла самоотвод. При этом она сказала:
— Из меня такая же царица, как молодая упрямая ослица, запряженная в плуг.
Оказавшись в положении двух соперниц, Марина и Полина отошли, чтобы посовещаться. О чем они разговаривали, неизвестно, но, вернувшись, Полина тоже заявила о том, что берет самоотвод. Таким образом, Марина осталась единственной кандидатурой на вакантное место в его постели.
Сплав на плотах по реке Шакти прошел без особых происшествий. Кто-то из девушек, свалившись с плота, окунулся в воде с головой, кого-то сильно покусали осы, но в целом все они получили наглядный урок бесперспективности своих капризов, в условиях предоставленной им свободы, и в том числе, выбора своей "половинки" из числа имеющихся в наличии представителей мужского пола. Возвратившись в поселение, подавляющее большинство участников "голубичного похода" где-то в течение недели, со своими мужьями определились и безропотно приняли на себя обязательства брачных отношений. По совету Павлова Гюзель вышла замуж за рудознатца Ипполита, а Полина по собственному выбору стала женой одного из членов экипажа "Клементины" — удалого 18-летнего моряка по имени Леон-хан из города Тхэбай.
В первый день месяца топаз (сентябрь) на очередном заседании Народного собрания Павлов объявил Марину своей единственной женой, которая была тому несказанно рада. На том же заседании по предложению Толемей-хана было принято решение мобилизовать всех незамужних женщин и мужчин в возрасте от 17 до 40 лет, — всего около 50 человек, — на сбор орехов в кедровых рощах на берегу Елены.
Уже при основании поселения Народное собрание после разъяснений Толемей-хана объявило живые кедровые деревья священными и не подлежащими вырубке. Обосновывая свою позицию, Толемей-хан сравнивал кедры "со знатными вельможами в бархатных камзолах", и доказывал, что по вкусу и питательным свойствам кедровое масло превосходит даже оливковое. Павлов его поддержал, хотя деловая древесина из кедра нравилась ему гораздо больше, чем дуб, лиственница, сосна или осина.
Кедровых шишек вблизи от места поселения колонисты насобирали не так много, как бы хотелось. Год, видно, был неурожайный. Для сбора ореха выжидался момент, когда шишка намокала от дождей и дул сильный ветер. В итоге шишка падала с дерева сама, как бы отдавая себя в руки сборщиков.
Павлов попробовал для увеличения производительности труда применить "колот" — довольно тяжелое устройство метров пять высотой, похожее на огромную кувалду. Его закрепляют в земле, оттягивают и отпускают: удар сотрясает кедр, осыпая с него шишки. Узнав об этом, Толемей-хан его пристыдил, показав, как из-за "колота" на стволах кедров появляются "смолоточащие" раны, в них заводятся жучки, которые портят древесину. Но самое страшное, по его словам, это — то, что смола, стекающая по коре, превращает дерево в настоящий факел: во время пожара такой кедр обречен на гибель. При низовом пожаре огонь не может забраться наверх по здоровому дереву, а по истекающему смолой он карабкается легко, и тогда пожар уходит в кроны, приобретая масштаб настоящего бедствия.
Толемей-хан сам вызвался возглавить "кедровый поход" на реку Елену и проследить за тем, чтобы кедровые орехи добывались надлежащим способом. Кто-то предложил заодно погрузить в купеческую ладью и пресс Махаона — устройство для холодного отжима масла из лесных орехов, названное так по имени изготовившего его столяра-краснодеревщика летнего дворца Тезей-хана.
Через семь дней сборщики кедровых орехов вернулись в поселение, привезя с собой множество кедровых шишек и 12 бочонков кедрового масла — прозрачной жидкости золотисто соломенного цвета с нежным ароматом и тонким, с легкой горчинкой, вкусом. Масло это применяли в пищу, им лечили простудные и кожные заболевания, им заправляли светильники, аромат которых создавал необычную и немного пьянящую ауру.
Во время "кедрового похода" Толемей-хан обвенчал двадцать молодых пар, и гордился этим даже больше, чем заготовленными кедровыми орехами и маслом. Пять бывших наложниц элитного гарема Тезей-хана до глубокой осени не могли выбрать себе мужей, перессорились между собой и поссорили поклонников. Дело дошло до поножовщины. Долго Павлов и Толемей-хан думали над тем, как погасить конфликт, пока не додумались устроить между мужчинами и юношами, домогавшихся расположения красавиц, спортивное состязание. Победители получили заслуженную награду, а зрители от души повеселились.
С окончанием бабьего лета из своей уютной каюты на носу "Эсмеральды" Павлов переселился на сушу. В общем бараке ему и Марине выделили маленькую комнату с отдельным входом. Он сам остеклил мутным ротонским стеклом окно, смастерил деревянные лежаки, стол и платяной шкаф. Марина украсила полы циновками из кедрового лыка и по вечерам развлекала его пением и игрой на лютне. Частым гостем в их комнате был Алексхан. Ему по понятным причинам с выбором спутника жизни было совсем нелегко, поэтому Павлов решил, что будет лучше, если он и Марина объявят его своим приемным сыном. Таким образом, Алексхан, обрел семью и, наконец, избавился от терзающего его чувства страха и одиночества.
