В течение последующих месяцев Нотгорн лихорадочно готовился к неслыханному эксперименту. Он несколько раз наведывался к больному композитору и беседовал с ним о своей работе. Из этих бесед Маску удалось составить некоторое представление о научных поисках ланкского отшельника.
Профессор Нотгорн всю свою жизнь посвятил изучению человеческого мозга, точнее говоря, поискам среди миллиардов микроскопических клеток мозга тех неуловимых частиц, которые являются прямыми носителями сознания, памяти, индивидуальности. Он и в Ланк-то перебрался для того, чтобы иметь возможность полностью отдаться своей работе. К тому дню, когда он явился к Маску со своим предложением, главное было уже сделано. В результате пятидесятилетнего напряженного труда Нотгорн нашел то, что искал. Носителями индивидуальности, сознания, памяти оказались ничтожно малые клетки, распыленные в серо веществе коры головного мозга. Их общее количество колебалось от двух до трех миллиардов штук. Ученый назвал и ментогенами.
После того как ментогены были обнаружены и изучены, остальная работа не представляла для Нотгорна особы трудностей. В течение нескольких месяцев он сконструировал специальный прибор, способный извлекать ментогены из одного мозга и переводить их в другой. Этот прибор получил наименование «ментогенный трансфузатор», сокращенно — ментранс. Испытав его несколько раз на собаках, Нотгорн решил совершить операцию над человеком.
Старый композитор Гионель Маск был тайно перевезен из Сардуны в Ланк. Путешествие в автомобиле сильно ухудшило его состояние. Нужно было опешить. Второй объект был заранее намечен. Доктор Канир лично помчался за ним в Марабрану. В ожидании его возвращения Маск провел доме Нотгорна трудные сутки: боли в груди усилились, поднялась температура. Наконец Канир вернулся и привез собой двадцатилетнего Фернола Бондонайка, страдавшего врожденным идиотизмом. Нотгорн немедленно приступил к операции. В организмы обоих пациентов были введены наркотические препараты. Укол инъекционной иглы — было последнее, что Маск почувствовал еще в своем старом теле. Очнулся он уже в новом.
Ментогены композитора прочно закрепились в мозгу идиота. Когда он очнулся после наркоза, он первым долгом излил свою благодарность профессору Нотгорну. Но это было всего лишь естественной первоначальной реакцией личности, стоявшей перед этим на грани небытия. Выздоровев же окончательно и поняв, что, собственно, произошло, Маск сильно затосковал. Ведь, принимая предложение Нотгорна, он не помышлял о продлении жизни своей личности своего сознания. Он хотел лишь спасти свой талант, свое мастерство, свои знания. Неужели Нотгорн обманул его? Не выдержав напора мучительных сомнений, он упросил доктора Канира устроить ему тайное свидание с духовным лицом. Доктор Канир согласился выполнить просьбу Маска и отправил экономку Нагду за абом Бернадом…
Выслушав рассказ, аб Бернад почувствовал, как в груди у него закипает негодование. Доктор Канир сидел на краю койки, возле перевоплощенного Маска, понурив голову и боясь поднять глаза.
— Какое неслыханно святотатственное дело! — воскликнул служитель бога единого. — Вы понимаете, доктор, в каком жестоком преступлении вы приняли участие?!
— Я виноват, ваше благочестие, — ответил Канир с полной покорностью. — Я виноват и готов нести за свою вину любое наказание!
— Виноват?! Наказание?! Но разве раньше вы не понимали, что участвуете в преступлении, за которое вам придется отвечать не только перед богом единым, но и перед гирляндским правосудием?!
— Я был обманут, ваше благочестие! Поверьте, что я был обманут!.. Привлекая меня к научному сотрудничеству, профессор Нотгорн скрыл от меня свои истинные планы и намерения! Идею трансфузии ментогенов он преподнес мне в высокогуманном и весьма привлекательном аспекте, который нисколько не противоречил моим религиозным убеждениям. Профессор утверждал, что обмен ментогенами даст людям возможность, минуя громоздкую систему современной педагогики, передавать друг другу не только основные знания, но и качества, доныне непередаваемые, такие, как таланты, культурные навыки, эстетический вкус, жизненный опыт, мастерство. Эта благородная идея, ваше благочестие, настолько захватила меня, что я слепо выполнял волю своего шефа. Нотгорн ни единым словом не обмолвился о переселении душ, а мне самому такая страшная мысль и в голову не могла прийти! Я выполнял все приказы Нотгорна, и у меня не возникало никаких подозрений. Лишь позже я понял, что Маск и Бондонайк были нужны Нотгорну для эксперимента на людях, а второй молодой человек, сторож орангутанга, — для продления собственной жизни…
После покаянной речи Канира аб Бернад смягчился. Он предложил своим собеседникам собрать самые необходимые вещи, немедленно покинуть дом Нотгорна и ближайшим поездом выехать в Сардуну, остановиться там в гостинице «Кристалл», ни с кем не общаться и ждать его дальнейших указаний. Все переговоры с профессором Нотгорном аб Бернад взял на себя.
Несчастные «грешники» ожили, словно им дали испить живительной влаги. Они готовы были целовать руки своему благочестивому избавителю. Сборы продолжались недолго. Не прошло и двадцати минут, как доктор Канир и перевоплощенный в Фернола Бондонайка Гионель Маск были готовы к отъезду. Аб Бернад благословил их, и они бесшумно удалились в ночь.
16
Высокий старик сбросил с себя одеяло и сел, спустив с кровати тощие ноги в полосатых дудочках пижамы. В окне чуть брезжил рассвет. Будильник на ночном столике показывал половину четвертого. Старик вздохнул и решительно нажал кнопку звонка, прикрепленного к спинке кровати. Вскоре послышалось тяжелое шлепанье, и в дверь постучали.
— Входи, входи! — крикнул он резким металлическим голосом, словно ударил в надтреснутый колокол.
Дверь распахнулась, и в спальню вошло нечто громоздкое, взлохмаченное и помятое. Это «нечто» заполнило своим массивным корпусом весь дверной проем. Оно широко и гладко зевнуло прямо в лицо старику и сказало:
— С добрым вас утром, ведеор профессор!
— Почему в таком виде?! — удивился старик, не ответив на приветствие. — Сколько раз я говорил тебе, Нагда, чтобы ты не являлась ко мне, пока не приведешь себя в порядок! На кого ты похожа?! Поставь рядом с тобой Кнаппи, и тот покажется красавцем!..
— Ну вот, опять не угодила! — спокойно проворчала Нагда. — Вы с вечера говорили, что встанете в шесть, а сами поднялись в такую рань и трезвонить начали. Где уж тут быть в порядке!
— Не оправдывайся! — отрезал профессор. Он помолчал, яростно поскоблил свой череп под колпаком и уже спокойно, хотя и все еще строго, спросил:
