Это последнее впечатление усиливалось тем, что у основания каждого яйца, всегда у более заостренного конца, было три темных пятна — два сверху и одно снизу, — напоминавшие глаза и рот под огромным гладким лбом. И только с близкого расстояния удавалось разглядеть простые розетки. Многие из них были пусты, но к некоторым присоединялись провода, ведущие к инструментам. Все эти приборы очень различались, но стоило некоторое время потратить на их изучение, как обнаруживалось, что верхняя правая розетка, если смотреть со стороны яйца, всегда подключалась к портативной телекамере, верхняя левая — к какому-нибудь микрофону или другому источнику звука, а нижняя — всегда вела к маленькому громкоговорителю.
Из этого правила было одно исключение: иногда ротовая розетка одного яйца была напрямую подключена к уху — верхней левой розетке — другого.
Еще более тщательное изучение помогло бы обнаружить очень тонкие линии и гладкие зубцы на верхушке яйца. Тонкие линии составляли большой круг с маленьким посредине, что создавало иллюзию некоего двойного покрытия. Расположение зубцов предполагало, что каждую круглую секцию можно открутить двумя пальцами.
Однако при прикосновении к одному из серебряных яиц — конечно, после некоторых колебаний, — сначала оно начинало казаться горячим, а только потом становилось ясно, просто оно не такое холодное, как ожидалось, и его температура близка к температуре человеческого тела. А уж если кончики пальцев чувствительны к вибрации, то через некоторое время на гладком металле удавалось почувствовать слабое, но твердое биение в ритме человеческого сердца.
У края одного из столов примостилась женщина в белом халате, нагнувшись и склонив голову, как бы отдыхая. Из-за полутьмы в комнате и маски, закрывавшей лицо ниже глаз, трудно было определить ее возраст. Сбоку, упираясь ей в бедро, лежал большой поднос, который она поддерживала левой рукой. На подносе стояло десятка два глубоких стеклянных тарелок с какой-то прозрачной ароматной жидкостью. Примерно половина их была заполнена толстыми металлическими дисками, расположенными по окружности. Они были того же размера, что и небольшие круги на серебряных яйцах На столе, у склоненной головы женщины, стоял микрофон, подсоединенный к яйцу, которое выглядело немного мельче, чем остальные. В ротовую розетку яйца был включен динамик.
Они начали разговор: яйцо бубнило так, как если бы могло контролировать слова и интервалы, но не тембр или ритм, а женщина — устало и почти так же монотонно.
Женщина: Спи, спи, малыш.
Яйцо: Не могу спать. Не спал уже сто лет.
Женщина: Тогда отключи сознание.
Яйцо: Не могу отключить сознание.
Женщина: Сможешь, если попытаешься, малыш.
Яйцо: Попытаюсь, если перевернешь меня.
Женщина: Я переворачивала тебя вчера.
Яйцо: Переверни меня, у меня рак.
Женщина: У тебя не может быть рака, малыш.
Яйцо: Может. Я умный. Включи мне глаз и поверни его так, чтобы я мог посмотреть на себя.
Женщина: Ты уже смотрел. Нельзя смотреть слишком часто. Хочешь посмотреть кино или почитать?
Яйцо: Нет.
Женщина: Хочешь поговорить с кем-нибудь? Хочешь по говорить с Номером Четвертым?
Яйцо: Номер Четвертый тупой.
Женщина: А хочешь поговорить с Номером Шестым?
Яйцо: Нет. Дай мне посмотреть, как ты принимаешь ванну.
Женщина: Не сейчас, малыш, я спешу. Должна покормить твоих собратьев и бежать.
Яйцо: Почему?
Женщина: Дела, малыш.
Яйцо: Нет. Я знаю, почему тебе нужно спешить.
Женщина: Почему, малыш?
Яйцо: Ты должна спешить, потому что должна умереть.
Женщина: Представь себе, что я должна умереть.
Яйцо: Я не умру, я бессмертен.
Женщина: Я тоже бессмертна в церкви.
Яйцо: Но ты же не бессмертна дома.
Женщина: Нет, малыш.
Яйцо: А я — да. Протелепатируй мне что-нибудь. Войди в мой мозг.
Женщина: Боюсь, что телепатии нет, малыш.
Яйцо: Есть. Попробуй. Просто попробуй.
Женщина: Нет ее. Иначе твои собратья могли бы использовать ее.
Яйцо: Мы все законсервированы. Мы во льду, а ты в большом теплом мире. Попробуй еще раз.
Женщина: Не могу. Очень устала.
Яйцо: Ты смогла бы, если бы попробовала.
Женщина: У меня нет времени, малыш. Должна спешить. Нужно покормить твоих собратьев и бежать.
Яйцо: Почему?
Женщина: Дела, малыш.
Яйцо: Что?
Женщина: Нужно идти к боссу. Пойдем, Полпинты?
Яйцо: Это не дело, это скука. Нет.
Женщина: Пойдем вместе, Полпинты. Будем говорить-говорить.
Яйцо: Когда? Прямо сейчас?
Женщина: Почти. Через полчаса.
Яйцо: Полчаса — это полгода. Нет.
Женщина: Пойдем, Полпинты. Пойдем для мамы. Боссу нужен мозг.
Яйцо: Возьми Ржавого. Он свихнулся. Вот будет весело.
Женщина: Как свихнулся?
Яйцо: Как я. Прими ванну. У тебя есть шесть месяцев. Сними халат и покажи свою одежду. Сними и ее сними.
Женщина: Оставь, Полпинты, или я уроню тебя.
Яйцо: Валяй. Может я разобьюсь.
Женщина: Ты не разобьешься, малыш.
Яйцо: Конечно, разобьюсь, ма. Как Шалтай-Болтай.
Женщина в белой маске вздохнула и, покачав головой, встала.
— Послушай, Полпинты, — сказала она. — Ты не хочешь спать, отключать сознание, говорить или ехать. Хочешь посмотреть, как я кормлю остальных?
— Хорошо. Только подключи глаз к уху, так смешнее.
— Нет, малыш. Это глупости.
Женщина подключила похожую на рыбий глаз камеру к верхней правой розетке и одновременно быстрым рывком выдернула шнур динамика. Придерживая поднос на уровне талии, она дотронулась пальцами до ближайшего яйца. Правда, когда она проверяла температуру металла и считала биения маленького изотопного моторчика, встроенного в корпус, глаза ее над маской ничего не выражали. Потом она положила пальцы на зубцы и тренированным движением повернула их. Меньшая половина, медленно вращаясь, поднялась. Подхватив ее, как только та открылась, женщина бросила окружность в одну из пустых чашек на подносе. Затем вынула из тарелки свежий диск, с первой же попытки вставила его на место, повернула в обратном направлении и перешла к следующему яйцу, не ожидая, пока тот окончательно укрепится в своем гнезде.
