– Сэр, вы меня слышите? Если да, то скажите что-нибудь.
Его голос гулко разносился по кладбищу, оставалось только надеяться, что поблизости нет никого. Достав из чемоданчика наушники, он надел их, прижал к земле акустическую чашечку и прислушался.
Ни звука из-под земли. Холодный ветер треплет пучки травы, маленькое запущенное захолустное кладбище… Напрягая уши, он начал двигать акустическую чашечку по могиле туда и сюда в надежде услышать ответ. Нет, ровно ни звука. И вдруг откуда-то сбоку, из совершенно другой могилы, донесся слабый, срывающийся голос:
– Да, я слышу вас, я жив, но тут тесно и совсем темно. Где это я?
В голосе еле скрываемый ужас. Себастьян тяжело вздохнул – он разбудил своим мегафоном какого-то другого мертвяка. Ну что ж, о нем тоже следует позаботиться, нельзя же оставлять беспомощного старорожденного задыхаться в своем гробу. Подойдя к активизированной могиле, Себастьян встал на колени, приложил к земле акустическую чашечку, хотя в этом и не было никакой необходимости, и сказал в мегафон:
– Успокойтесь, сэр, я здесь и прекрасно понимаю всю тяжесть вашего положения. Мы скоро вас оттуда достанем.
– Но… – Голос дрожал, замирал и срывался. – Куда это я попал? Что это все такое?
– Вас похоронили, – объяснил Себастьян.
И ведь каждый раз получается одно и то же, каждый раз проходит какое-то время между тем, как мертвяк пробудится, и тем, как его достанут, – и все равно ведь к этому не привыкнуть.
– Вы умерли, – продолжал он объяснять, – и вас похоронили, а теперь время обратилось и вы снова живете.
– Время? – повторил голос. – Простите, но я не понимаю, про какое вы время? А нельзя ли мне отсюда выбраться? Мне здесь очень не нравится, я хочу назад, на свою постель, в свою палату.
Последнее воспоминание. О госпитализации, которая стала последней.
– Послушайте, сэр, – сказал Себастьян в мегафон, – в ближайшие минуты подъедут люди с оборудованием, и мы вас достанем, пока же старайтесь дышать поменьше, а то ведь воздух быстро кончится. Вы можете заставить себя расслабиться? Попробуйте, это нетрудно.
– Меня звать, – отозвался дрожащий голос, – Гарольд Ньюком, и я – ветеран войны. Мне гарантированы привилегии. Ну разве же можно так обращаться с ветераном войны?
– Вы уж поверьте, – сказал Себастьян, – что я тут ни в чем не виноват.
«Мне ведь тоже, – подумал он со вздохом, – пришлось через это пройти. Пробуждение в темноте, в Тесном Месте. И ведь некоторые кричат, не получая ответа… А всё эти проклятые бюрократические законы, издаваемые в Сакраменто, безнадежно устаревшие законы, которые ставят нам палки в колеса, мешают свободно действовать».
Себастьян кое-как распрямил одеревеневшие ноги – он был не так уж и юн – и вернулся к могиле Анарха.
– Тут есть еще один оживший, и нужно им срочно заняться, – сказал Себастьян, когда из прилетевшей машины вышли Боб Линди, доктор Сайн и священник.
Он показал им могилу, и Боб Линди сразу же вгрызся буром в плотно слежавшийся грунт. Так что начало было положено, все остальное будет рутиной.
– Повезло нам, – иронично заметил доктор Сайн. – Теперь, если нагрянут вдруг копы, у тебя есть прекрасное оправдание. Во время обычного обхода кладбищ ты вдруг услышал голос… верно я излагаю? – Тем временем Линди запустил автокопатель, в воздух полетели клочья земли. – Думаю, – придвинулся он к Себастьяну, пытаясь перекричать шум механизма, – что с медицинской точки зрения ты делаешь большую ошибку, откапывая Пика так рано, когда он фактически еще мертвый. Это очень рискованно – вмешиваться в естественный процесс воссоздания биохимической сущности из далекого прошлого. Нам же всё про это говорили. Труп, откопанный преждевременно, перестает сам себя восстанавливать. Ему надо лежать там, под землей, в темноте и холоде.
– Ну прямо как йогурт, – заметил Боб Линди.
– А к тому же, – продолжил доктор Сайн, – это плохая примета.
– Ну вот, – ухмыльнулся Себастьян, – уже о приметах заговорили.
– А ведь и правда, – снова вмешался Боб Линди. – Вроде бы, если откопать мертвяка, когда не подошло еще время, на волю вырываются силы смерти. Они начинают метаться по миру, где им быть не должно, и тут же выбирают себе определенную жертву.
– Кого? – спросил Себастьян.
Знакомое суеверие, он слышал его и прежде. Проклятие должно было пасть именно на того, кто потревожил мертвеца.
– Тебя, кого же еще, – широко ухмыльнулся Боб Линди.
– Ну так закопаем его снова, – сказал Себастьян; автокопатель уже замолк, Линди свесился над неглубокой ямой и осторожно подергивал крышку гроба. – Прямо в подвале. Под нашим любимым витарием.
Он замолк и стал вместе с доктором Сайном и отцом Файном помогать Бобу Линди вытаскивать наружу влажный, покрытый плесенью гроб.
– С точки зрения религии, – сказал отец Файн, глядя, как они снимают крышку гроба, – это нарушение предписанного Богом закона. Возрождение должно наступить, когда время для него приспеет. Уж ты-то должен бы это знать по личному опыту. – Он полистал молитвенник, подыскивая текст для мистера Гарольда Ньюкома. – Мое сегодняшнее чтение, – объявил наконец священник, – будет из Екклесиаста. «Отпускай хлеб свой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его»[17].
Он метнул на Себастьяна суровый взгляд и продолжил дальше.
Оставив сотрудников заниматься каждого своим делом, Себастьян, как и обычно, отправился бродить по кладбищу, ловя, словно чуткая антенна, подземные шорохи и шевеления, но вскоре ноги вновь принесли его к тому единственному месту, значившему больше всех остальных. К гранитному надгробию Анарха Томаса Пика.
«А ведь оба они правы, – проплыло у него в мозгу. – И доктор Сайн, и отец Файн, оба они правы – это огромный медицинский риск и прямое нарушение закона, не только божеского закона, но и гражданского кодекса. И я же знал это и без них, безо всяких их рассказов. Ну вот, дожили, – подумал он мрачно, – собственные сотрудники и те не хотят меня поддерживать. Лотта, – подумал он. – Вот уж ее поддержка всегда обеспечена. Она поймет, что слишком уж это большой риск – не выкопать сейчас Анарха. Оставить его здесь – все равно что послать этим Робертсовым Сынам Могущества приглашение: идите и убивайте. Да, – подумал он, – прекрасное выходит оправдание. Получается, я делаю все это ради безопасности Анарха… А так ли он опасен, этот самый Рэй Робертс? Ведь мы до сих пор знаем о нем исключительно то, что пишут в газетах».
Вернувшись к припаркованной машине, он позвонил домой.
– Да? – сказала Лотта своим чуть испуганным, совсем как у маленькой девочки голосом, а затем увидела его и улыбнулась. – Снова работа? – Видимо, она разглядела за спиной мужа кладбище. – Будем надеяться, что на этот раз какая-нибудь очень доходная.
