Восстановив равновесие, капитан поднял взгляд и увидел, что на него несется противник, замахнувшись обломком железной балки. Он начал разворачиваться, чтобы попытаться отразить атаку, но понял, что не успевает. Время словно замедлилось, потекли мучительные мгновения ожидания удара. Он скривил лицо под забралом, а внутри все сжалось.
Внезапно сбоку ударили заряды плазмы, сбивая киборга в сторону. Угол балки чиркнул по шлему, оставив на нем царапину. Сэм повернулся и узнал спасшего его. Хотя броня того и была залита темной кровью, но через нее проступали отличительные планки — это был Зик, и вскоре они стали привычно работать парой, прикрывая и поддерживая друг друга.
Особенно тяжелые схватки завязались на самой границе площади, возле домов, куда постепенно отступали обороняющиеся. Противники сыпались из окон, сбивая тяжестью своих тел пехотинцев на землю, добивая их, разбивая и разламывая броню.
Сразу несколько киборгов прыгнули на Зика. Он снял одного, пока тот был еще в прыжке, но остальные с металлическим лязганьем упали на него, повалив и скрыв под собой. Один сразу стал бить прикладом лазерной винтовки по забралу шлема, а второй приставил ствол импульсника вплотную к грудной пластине брони и нажал на спуск. Ударная волна слегка отбросила обоих от пехотинца, но они быстро вновь оседлали его.
— Зик!!!
Сэму не было слышно в мешанине звуков, что с Зиком, но он надеялся, что броня выдержит. Одной рукой он перехватил прыгнувшего на него переделанного, встретив ударом железного кулака, а другой рукой дал очередь поверх лежащего Зика, сбрасывая с него киборгов.
Слева на Сэма напал еще один переделанный, с мокрым звуком ударившись о броню, едва не сбив с ног. Взмахом руки пехотинец отбросил его и встретил выстрелами плазмореза следующего противника. Еще нескольких врагов он расстрелял, не подпуская к себе, и… неожиданно остановился.
На него больше никто не нападал.
Капитан стоял, тяжело дыша, и оглядывался по сторонам. Вокруг валялись трупы, часть дымилась, некоторые были разорваны на куски, земля была утрамбована множеством ног и пропитана темной жидкостью. Десятки его пехотинцев лежали с разодранной броней, разбитыми забралами, вокруг каждого были горы из трупов врагов. Сбросив оцепенение, он подбежал к Зику, но тот и сам уже поднимался на ноги, опираясь на плазморез, сбросив лежащих на нем убитых противников. Капитан подхватил его, помогая.
— Я в порядке, только в ушах звенит, — сказал Зик. — здорово мы их…
— Это точно, — поддержал капитан.
— Сэм, а какого отступаем? — неожиданно спросил Зик.
— В смысле?
Только сейчас до Сэма дошло, что в наушниках сквозь стоны пробивается приказ Машимуты:
— Всем подразделениям! Отступить и организовать защитный периметр.
— Что?!! Почему отступить?! — недоумевающе завопил Семен.
Но, видимо, ЛКУ был поврежден, и на его запрос никто не ответил.
— Зик? Ты меня слышишь? — проверил он.
— Что за ерунда, Сэм? Мы же заняли плацдарм!
Капитан выругался, Зик тоже его не слышал. Он расстегнул застежки и снял шлем.
— Зик запроси ты, моя «элка» сломалась. Только сначала дай приказ, чтобы собрали всех наших, никого не оставлять!
Зик некоторое время разговаривал с командованием, а Сэм ждал. Потом лейтенант тоже снял шлем.
— Все подразделения потрепаны настолько, что полный периметр нам не удержать. Приказано собрать раненых и убитых и перегруппироваться. Так далеко добрались только мы, на других участках атаки прекратились, не доходя до границы площади.
— Ясно, — задумчиво протянул капитан. — Сам дойдешь?
Зик кивнул.
Капитан побрел к телу пехотинца, за которого он сражался. Присел, осторожно вытащил руку киборга из шлема. Вибронож еще гудел, и капитана обдало мелкими брызгами крови, он вздрогнул и отпустил мертвую конечность. Представляя, во что превратилась голова парня, капитан максимально осторожно поднял его на руки и понес. Рядом шел Зик, неся шлем капитана, пехотинцы повсюду собирали своих раненых и убитых товарищей и отступали.
* * *
Морган спал, лежа поперек кровати, раскинув руки и повернув голову набок. Его пальцы шевелились, веки подрагивали; иногда тихо взвизгивали, сокращаясь, мышечные усилители, из открытого рта стекала струйка слюны — кристаллы сна дарили яркие, живые сновидения, из которых не хотелось возвращаться. Раньше они были вне закона, считаясь кибернаркотиком, но сейчас торговля этим видом товара расцвела пышным цветом. Мастера снов могли предложить любую фантазию, какую только пожелает заказчик, если тому ничто не приглянется из богатого ассортимента уже готовой продукции, все зависело только от состоятельности клиента. Моргану, как главарю самой могущественной группировки прислужников, кристаллы доставались эксклюзивные и, само собой, совершенно бесплатно. Он постоянно заказывал для себя необычные фантомные развлечения, но почему-то в них непременно присутствовала романтика, свойственная, пожалуй, какому-нибудь юнцу.
…Морган затаился в глубокой тени на балконе дворца тувиманского шейха, его ладонь холодила рукоятка ятагана с контурной заточкой, а карманы оттягивала богатая добыча. Морган был вором, очень наглым и удачливым, его знал весь преступный мир Тувимана, его именем пугали богачей, в бедных кварталах про него рассказывали сказки детям. Морган уже приготовил канат, обвязав его вокруг поручей балкона, и собрался покинуть палаты шейха, когда услышал то, что заставило его забыть обо всем на свете.
Из глубин дворца внезапно донеслись и наполнили ночь звуки печальной песни под аккомпанемент какого-то струнного инструмента. Прекрасный голос таинственной одалиски разнесся над спящим городом с высокими темными башнями минаретов, заметался среди приземистых хижин и вернулся, поразив Моргана в самое сердце. Слов в песне не было, но необычайные переливы голоса — словно густой нектар растекался по дну хрустальной чаши — рисовали картины неописуемой красоты. Морган слышал в этой песне муки рождающихся звезд и их предсмертные агонии, тоску любви и боль потери, журчание ручья среди шума сочной травы и грохот термических взрывов, выжигающих планеты. Позабыв о собственной безопасности, он решил во что бы то ни стало увидеть обладательницу столь чудесного голоса, которая наверняка должна быть красавицей.
В очередной раз пробраться мимо стражи было делом техники, никто его не заметил. К тому же охранники, похоже, под влиянием чарующей песни тоже утратили бдительность. Морган шел на голос, манивший его с необыкновенной силой. Он решил, что если его обладательница и вправду столь красива, то он украдет ее, и это будет его самый драгоценный трофей. Сердце едва не выскакивало из груди от волнения, когда он оказался перед дверью, ведущей в покои, откуда разносился околдовавший его голос. Ударом ноги раскрыв створки, Морган ворвался в комнату, готовый сразиться с тысячей стражников, но, к его удивлению, перед ним никого не было. Песня сразу оборвалась. Посреди круглой залы стояло огромное ложе, украшенное драгоценными камнями и золотом, накрытое балдахином из дорогих тканей. За тончайшей материей угадывался женский силуэт.
