Рыжего Майка, несмотря на парламентскую неприкосновенность, арестовали бравые парни из полиции, арестовали за "призыв к свержению власти...".
Мы сами заслуживаем своего правительства, как напомнил нам Рыжий Майк, мы молча смотрели, как увезли Майка в полицейском автомобиле. Но его дерзкие мысли остались с нами, их уже нельзя было увезти в броневике.
После Майка перед нами выступал правительственный чиновник, который сообщил, что благодаря щедрому пожертвованию семьи Морганов и Ральфа Рипплайна в связи с предстоящим бракосочетанием мисс Элизабет Морган с мистером Ральфом Рипплайном выдача похлебки будет увеличена...
Итак, благодаря Лиз, которую я сам же толкнул в объятия ее жениха, я смогу снова хлебать на панели свою порцию пойла.
Стадо голодных людей, слушавших правительственного чиновника, выло.
Газеты потом писали, что правительственное сообщение о заботе финансовых магнатов о народе было встречено восхищенным гулом.
Нет! Воем...
Во всяком случае, я выл... Выл от отчаяния, от унижения, оттого, что проклятый Майк разбередил мне ум и душу.
Мы расходились после голодного похода на Уолл-стрит как побитые собаки.
Майк отравил меня...
Да одного ли меня?
Мне теперь действительно казалось, что я жил всегда в мире страха. А я презирал страх, я не хотел быть трусом, рабом, извивающимся под ударами бича страха... Страх-надсмотрщик, страх-каратель, страх-учитель...
Проклятый Майк!
Не может быть, чтобы из создавшегося в стране положения не было иного выхода, кроме капитуляции перед коммунизмом... Есть же у нас прогрессивные умы! Есть!
И тогда я решил взять напрокат свое былое имя репортера, получить "последнее интервью" у прогрессивного капиталиста, которого уважали даже коммунисты, - у мистера Игнэса. Но я не мог явиться к нему в таком жалком виде, в котором околачивался по панелям. Мне пришлось перебороть страх (поистине прав этот проклятый Майк: мы живем в стране страха) и заехать к себе домой...
Я мечтал проскользнуть незаметно, переодеться и отправиться в свое последнее репортерское плавание. Но случилось так, что домовладелец тоже околачивался на панели, только у своего дома.
Я снимал квартирку во втором этаже небольшого коттеджа во Фляшинге. Мой "кадиллак" произвел на домохозяина ошеломляющее впечатление. Он подскочил к машине, подобострастно улыбаясь, хотя едва узнал меня за рулем.
- Хэлло! - небрежно помахал я ему рукой. - Я прямо из Африки. Вот купил себе еще одну таратайку на радостях, что вернулся домой.
Домовладелец завздыхал, открывая мне дверцу машины.
- Ох, мистер Бредли! Уж лучше бы мне быть в Африке вместе с вами, чем терпеть то, что происходит вокруг.
Я вышел из машины. Лицо домовладельца вытянулось. Должно быть, слишком ощипанный у меня был вид.
Я стал выгружать из багажника свои вещи. Они так и болтались там со дня моего возвращения. Но не мог же я напялить на себя тропический костюм или, что еще хуже, "марсианское одеяние", чтобы тащиться в таком виде к миллионеру за интервью.
Домохозяин подозрительно наблюдал за мной, не помогая. Это был плохой признак. Он проводил меня до дверей моей квартиры и без улыбки протянул счет.
Я небрежно взял бумажку:
- О'кэй, я только переоденусь, съезжу за деньгами, и мы с вами выпьем.
Домовладелец расплылся в улыбке и трясущимися руками стал открывать предусмотрительно водруженный на дверь добавочный наружный замок. У меня кружилась голова. Смертельно хотелось не столько есть, сколько курить.
Я обшарил все углы комнат, как детектив. И по-мальчишески обрадовался, когда нашел две пачки сигарет, начатую бутылку виски и сыр...
Я пожирал этот сыр, как изголодавшийся тигр отшельника. Я выпил бутылку обжигающего зелья до дна и на минуту забыл все невзгоды.
Побрившись, переодевшись, свежий, бодрый, я сбежал с лестницы, угостил домовладельца сигарой - завалялась с хороших дней в ящике стола - и вскочил в свой великолепный автомобиль.
Хозяин семенил рядом с машиной. Я отправился в свой рейс. Бензина - на дне бака. Я боялся, доеду ли...
Но я благополучно доехал до офиса мистера Игнэса и даже остановился у тротуара.
С сигарой в зубах, великолепно одетый и чуть пьяный, я вбежал в вестибюль, похлопав по плечу открывшего мне дверь негра-швейцара. Тот расплылся в улыбке.
Я угостил быстроглазую и белокурую секретаршу леденцами - тоже остались от прежних дней, - и она, обещающе опуская ресницы, скрылась за пластмассовой дверью своего босса.
Мое имя еще не забыли. Мистер Игнэс принял журналиста Роя Бредли, которого недавно поминали в ООН.
Я сразу узнал Боба Игнэса, крепкого, уже седого, лощеного человека, поднявшегося навстречу.
- Хэлло, мистер Бредли! - протянул он мне руку.
Но я узнал и другого человека. Он сидел в кресле, выставив острые колени и огромную челюсть, когда-то прозванную лошадиной, - знаменитый строитель подводного плавающего туннеля, Арктического моста между коммунистическим миром и Америкой через Северный полюс, инженер Герберт Кандербль.
Он кивнул мне.
Я вынул блокнот и автоматическую ручку, пристроившись у журнального столика. Мистер Игнэс прохаживался по кабинету.
- Итак? Вы не будете рассматривать сигарный дым, мистер Бредли, как газовую атаку на вас в нарушение Женевских соглашений? - сказал мистер Игнэс, предлагая мне сигару.
Я мог бы многое ответить мистеру Игнэсу по поводу дикарских стрел и дикарских атомных бомб, но отшутился:
- Если отравленные стрелы дикарей вызвали атомный взрыв, то антиядерный взрыв в Америке вызван стрелами пропаганды, мистер Игнэс.
- Антиядерный взрыв? - повторил мистер Игнэс. - А этот молодчик по-прежнему изобретателен! Очень здорово сказано!
- Не так здорово сказано, как здорово сделано, - отозвался я. - Я пришел к вам узнать, что вы по этому поводу думаете. Где выход из этой антиядерной катастрофы?
- Выход? - переспросил мистер Игнэс и прошелся по кабинету. - Выход диктуется законом выгоды, который я открыл и который управляет миром...
- А разве выгодно закрывать фирмы, выпекающие хлеб, глушить жизнь страны даже в областях, не имеющих к военным никакого отношения?
- Э, мой мальчик! Не мне вас учить, вы стреляный зверь. Несчастье человечества в том, что оно не понимает своей выгоды. Наш свободный мир настолько богат...
- Богат? - быстро переспросил я.
- ...настолько богат возможностями, силами, средствами, что вопрос лишь в том, куда их приложить, чтобы вернуть страну к преуспеянию.
- И что же думаете вы как промышленный магнат и как философ, открывший закон, управляющий человеческим обществом?
- Лучше спросим сперва, что думает об этом инженер Кандербль? Он пришел ко мне с кучей проектов. Будет полезно написать о них.
