— А куда исчез наш каптенармус? — спросил он.
— Он упал за борт, ваша милость, — честно ответил помощник плотника. — Сами понимаете, при таком попутном ветре, да еще в той кутерьме, которая началась, когда вы приказали вздернуть бедного Сигеля Недотымку… Спасти его было никак нельзя. Мы кинули ему спасательный бочонок.
«А почему не реликвию с резцом святого Спаниеля?» мог бы спросить капитан Магруз. Даже будучи передовым мыслителем и твердо зная, что ближайшая земная твердь находится прямо по курсу галеона, он все же считал, что с помощью святой реликвии в океане спастись легче, чем при помощи добротно просмоленного бочонка.
— А гардемарин Мириго? — поинтересовался капитан после этого.
Тут его голос впервые дрогнул, но помощник плотника не придал значения этой запинке. Так что глубинный смысл вопроса был им понят лишь неделю спустя.
— Он куда-то исчез, ваша милость. Может быть, тоже оступился за борт. Вы сами помните, как шумно стало, когда профос вздернул беднягу Сигеля.
Это была не только грубая ложь, но и фатальная ошибка. Вместо того чтобы спросить, что сталось с лейтенантом Мармедо или мичманом Бузино, капитан Магруз спокойно поправил фитиль аркебузы, после чего его палец…
Но мы рискуем пропустить более важные события. Остров, выбранный лейтенантом Гейзером…
А в общем, выбранный лейтенантом Гейзером остров казался типичным необитаемым островом. Имелись на нем луга, заросшие деревьями холмы, пара лесов, пара мелководных бухт. Пробыв таким тысячелетия, он не собирался вносить в свое бытие крутых перемен. Каким-то образом его берега обошли стороной как флотилии дикарских пирог, так и парусники местных конкистадоров. И уж наверняка никогда он не видел спускающегося с небес темно-матового корабля, скроенные под особыми углами поверхности которого будто впитывали в себя почти весь перепадавший им свет.
Местом приземления избрали поляну, заросшую, по определению корабельного биолога, «некоей разновидностью дикорастущего овса». До земли оставалось метров пятьдесят, когда в динамиках командного отсека раздался тихий щелчок.
— Сэр! — доложил кто-то. — На острове есть люди! Голос принадлежал человеку, которому легче даются решительные действия, чем глубокие размышления. Лейтенант Гейзер сразу узнал его.
— Бричард, дай изображение! — быстро распорядился он. Изображение на экране дрогнуло. Ничего не изменилось, разве чуть сместился угол обзора. Самые догадливые, вроде лейтенанта Гейзера, тут же включили поисковые фильтры. — Ну и… — начал тот, но сержант Бричард заговорил одновременно с ним.
— Их уже не видно, сэр! — доложил он. Учитывая скорость снижения, это было естественно.
— Отправь запись! — бросил Гейзер.
— Запись не велась, — прозвучало из динамика. — Откуда ты их разглядел?
До поверхности овсяного поля оставалось метров двадцать.
— Со своего личного мони…
— Это я понял! — прорычал Гейзер. — С какой камеры?
— Тридцать девятой, сэр!
Рука Гейзера молниеносно метнулась к командной панели.
— Гм! — процедил он. Она стоит на бортовой консоли. Запись с нее не ведется по умолчанию.
Опорные стойки корабля коснулись земли и углубились в почву, примяв «дикорастущий овес», чего никто в командном отсеке не заметил.
— Насколько я помню, мне говорили, что на этом острове нет людей? — заметил капитан Никсон, и голос его был бархатен, как крупнозернистая наждачная бумага.
Откинувшись в кресле, Гейзер скрестил на груди руки и вызывающе задрал бородку.
— Ни черта не понимаю! — заявил он. — Не может здесь быть никаких людей! Я же…
Если кто-то и слушал его, то вовсе не капитан Никсон.
— Сержант, сколько именно людей вы видели? — спросил он в микрофон.
— Одного человека, сэр, — прозвучал ответ. Лейтенант Гейзер подскочил в кресле.
— Одного?! — азартно уточнил он. — Помнится мне, речь шла о множественном числе.
Тем временем почти все офицеры корабля, не сговариваясь, приняли участие в необъявленной викторине под девизом: «Кто быстрее найдет аборигенов, которых проворонил наш старина Гейзер». В течение последующей минуты окружающее пространство было исследовано во всех спектральных диапазонах, просвечено десятком специальных излучений (может быть, это только совпадение, но в следующем году на окружающих полях предстояло возникнуть новой популяции восьминогих кузнечиков). Кроме того, Моргенштерн и третий лейтенант, не сговариваясь и не спрашивая разрешения, запустили в атмосферу по одному разведывательному зонду.
— Я сказал «люди» второпях, сэр, — поправился сержант Бричард. — Если точно, то я разглядел одного человека. И лошадь.
— И лошадь? — переспросил Гейзер.
— Да, — подтвердил сержант Бричард. В его голосе впервые прозвучало что-то вроде неуверенности. — И лошадь. Это такое животное с копытами. На нем когда-то верхом ездили.
Как ни удивительно, но в этот момент капитан Никсон вздохнул. И посмотрел на экран. Зеленая надпись извещала, что посадка благополучно завершена.
— Значит, человек и лошадь, — резюмировал он. — Вот что… Лейтенант Селленджер, чем вы там занимаетесь?
— Изучаю лес, сэр! — бодро ответил тот.
Голос капитана Никсона вновь возродил в сознании присутствующих неприятные ассоциации с наждачной бумагой.
— А как идет дело со стабилизацией бугелей? — поинтересовался он.
— Виноват, сэр!
Бортинженер вскочил и, бросив расцвеченный красно-коричневыми пятнами экран, рванулся к выходу, на ходу хлопнув по плечу младшего коллегу.
— Как бы то ни было, — высказался Моргенштерн, следя за показателями парящего над лесом зонда, — ничего страшного не произошло. Ну и пускай здесь обитают несколько туземцев. Одной красивой легендой больше, одной меньше. Или нет? — тут же засомневался он, посмотрев на Никсона и Гейзера.
— Сержант Бричард, — приказал капитан Никсон,—будьте добры, поднимитесь в командную рубку.
— Есть, сэр! — прозвучало в динамиках. Третий лейтенант издал радостный вопль.
— Я нашел! — восторженно сообщил он.
— Где?
— Что?
— Кого?
В общем хоре голосов принял участие даже капитан Никсон.
— Летающий аппарат! — объявил третий лейтенант. — Небольшой. Судя по всему, беспилотный ав… — Он осекся. Это наш зонд, — продолжил он упавшим голосом. — Кто запустил зонд?
— Я! — сказал Моргенштерн.
— Я! — сказал второй лейтенант. Они посмотрели друг на друга.
— Все понятно, — сказал капитан Никсон. — Джентльмены, поскольку у всех разыгрались эмоции, то вплоть до дальнейших распоряжений приказываю не запускать зонды и вообще прекратить любые формы активной разведки. Даже если кому-нибудь вдруг покажется, что кораблю угрожает опасность, советую хорошо подумать, прежде чем открывать огонь. Полагаю, я внятен? Лейтенант Гейзер!
