Вставать в киношную позу, и патетически изрекать что-то вроде "Сдохни, исчадие ада!" - Лихо не стала. "Калаш" коротко, и веско отстучал срочную свинцовую телеграмму, мигом дошедшую до адресата. Не Алмаз, конечно, но жизненно важный орган - разъярённо таращившуюся на неё фосфоресцирующими глазищами размером с донце двухсотграммового стакана, черепушку: Лихо разнесла без промаха. Счёт открыт. Дальше!
По периметру, и в центре посёлка, один за другим уже загорались прожектора, шарящие по небу и окрестностям ультрафиолетовыми лучами. Кровохлёбы, попадающие в бледно-фиолетовый луч, старались шарахнуться в сторону, с каким-то жалостливо-яростным писком, и сгинуть в темноте. Пропасть, лишь бы не ощутить на своей рыхлой, холодной коже, обжигающий свет. Во всяком случае, так было раньше. Сейчас всё шло по другому сценарию. Более страшному, и абсолютно непредсказуемому.
Крылатые твари пикировали с высоты, словно не обращая внимания то, что должно было их отпугивать, и отпугивать бескомпромиссно. Без условностей, и натяжек. Два луча сошлись на тушке стремительно мчащегося к земле кровохлёба, и крылья ночного хищника задымились, начиная обугливаться. Тот изменил траекторию полёта, и направился прямо на прожектор, визжа от боли, но даже не пытаясь уйти в спасительную темноту, увильнуть, стряхнуть с себя эту слепящую боль.
"Тра-та-та!" - с вышки, на опережение, простучала автоматная очередь. Лихо увидела, как тварь, словно налетев на невидимую преграду, кувыркнулась вниз, нелепо вихляясь крыльями. Прожектор лихорадочно стал подниматься вверх, ища новую цель.
"Ш-шух-х!" - второй кровохлёб вынырнул неподалёку от вышки, словно поджидал удобной минуты, как раз тогда, когда прожектор был направлен в другую сторону. Человек на вышке заметил его, луч рыскнул в сторону, пытаясь нащупать хищника, но не успевал, не успевал!
Приглушённый звон разбитого стекла, слился с запредельным криком твари, протаранившей прожектор своей тушкой. Боец на вышке на всякий случай, короткой очередью внёс последнюю правку, и спешно принялся спускаться вниз. Третий кровохлёб атаковал его сзади, превратив спину, от затылка до пояса, в сплошное кровавое полотно, разрисованное геометрически правильными линиями, быстро набухающими красным. Человек с криком полетел вниз, и упырюга бросился туда же, уверенный, что добыча - уже не сможет сопротивляться.
Лихо сняла ещё двоих прямо на лету, огляделась, стараясь не дать разгореться льдистому огоньку в груди. Прожектора, почти слаженно вспыхнувшие в нужный момент, гасли. Гасли один за другим, не часто - но неуклонно, заставляя тихо и безостановочно стервенеть от подступающей тревоги.
Ещё один кровохлёб получил очередь поперёк пуза, попытавшись с разгона отпластать лакомый кусочек от стройной фигуры, возникшей на его пути. Тварь взвизгнула, и покатилась кубарем. Замерла, вроде бы приготовившись остывать уже окончательно. Лихо всадила ещё одну пулю промеж меркнущих глазищ кровохлёба - живучие паскуды, сколько народу полегло, поскупившись на контрольный "маслёнок"! - и бросилась к Дому Культуры.
Налёты кровохлёбов, существ безмозглых, трусоватых, и жадных до чужого гемоглобина, были, в общем-то, не из ряда вон выходящим событием. Пару раз в месяц, с наступлением темноты, в обязательном порядке, крылатые антидоноры наведывались в воздушное пространство Суровцев, намереваясь попить кровушки, за здорово живёшь. Как будто на окраине поселка, висел хорошо заметный транспарант с надписью "Добро пожаловать, на ночь открытых вен!". И каждый раз, всё заканчивалось по скучному до зевоты шаблону. Получив свою щедрую дозу ультрафиолета, и несколько скупых очередей вдогонку, когда очередной наглый и заранее обречённый на провал, налёт, превращался в хаотичный драп; они исчезали до следующего раза. Который ничем не отличался от предыдущего. Но в этот раз, клятого отродья было больше, гораздо больше, чем обычно. Сейчас в полуночном небе кружило не менее сотни тварей, не считая тех, что уже получили свою порцию свинцового успокоительного, незначительно, но летально утяжеляющего организм. И, от их обычно трусости, которая проявлялась во всей красе, стоило поблизости появиться хоть одному ультрафиолетовому лучу - не осталось и следа.
Лихо сменила опустевший магазин, с тревожной радостью слушая всё ещё часто раздающиеся посреди, и с окраин Суровцев, очереди, и одиночные выстрелы. Андреич не собирался спускать штаны, и становиться в позу "Добыча кровохлёба", только потому, что этих пернатых упырей, вдруг оказалось в несколько раз больше, чем обычно. И их, ставшая почти легендарной трусость, испарилась под воздействием неизвестных факторов. Глыба был способен на такое только в одном-единственном случае. Если твёрдо знал, что в заднице у него находится хотя бы подобие заряда, способного нанести вред противнику.
Из-за угла панельной пятиэтажки выскочил беспорядочно машущий руками человек в камуфляже, которого преследовал кровохлёб. Лихо выцелила тушку твари, как раз в тот момент, когда она в пару сильных взмахов крыльями, настигла убегающего, и скальпельно-острые когти в несколько скупых движений отделили голову от тела.
"Тра-та-та!" - "Калаш" рыгнул огнём, и кровохлёб отхватил в низ туловища свинцовый бонус, практически оторвавший ему левую лапу. Следующая очередь вдребезги разнесла щупальце-клюв, и превратило правый светящийся злобой глаз, в чёрную дыру, сочащуюся вязкой жидкостью фиолетового оттенка. Патроны заканчивались. До Дома Культуры, административной вотчины Андреича, оставалось ещё метров триста.
Две, несколько более крупные, чем обычно, твари, прилунились метрах в двадцати от Лиха, и с вызывающей дерзостью, можно сказать - почти вальяжно, принялись сокращать расстояние, отделяющее их от добычи. Лихо поставила режим огня на одиночные: и незамедлительно огрызнулась в сторону оборзевших сородичей семейства комариных.
Раз! - один из кровохлёбов вдруг ушёл в сторону с невероятным проворством, пуля вжикнула мимо, впервые за этот вечер, пропав впустую. Лихо, с некоторым усилием прищёлкнув на место пытающуюся упасть в уровень земли челюсть, стремящуюся туда по причине какой-то нереальной верткости кровохлёба, рассталась ещё с парой патронов. Первый тоже свистнул в "молоко", зато второй угадал точняком туда, где почти отсутствующая шея, соединялась с туловищем. И, насколько помнила Лихо, там находился какой-то жизненно важный узел, причиняющий упырюгам невыносимую боль. Это ей поведал Книжник, нахватавшийся подобных жизнесберегающих знаний, у Германа-Знатока.
Кровохлёб зашёлся в невыносимо кошмарном, прерывистом визге, осатанело маша крыльями, не то делая попытку взлёта, не то - крайне беспокойно подыхая. Верным оказалось второе.
