Александр Щёголев
Чего-то не хватает
Драма мечты
Киностудия имени Горького, съёмочный павильон.
Обстановка творческая. Беспорядочно лежат кабели, штативы, стройматериалы, у стены куча мусора, издалека доносятся ругань и смех. В центре павильона – декорация: две стоящие под прямым углом панели, оклеенные обоями в горошек, в пространстве которых установлен платяной шкаф, сервант, тумбочка и кровать. Над кроватью – бра. В одну из панелей, изображающих стену, врезана дверь.
В тележке с кинокамерой, громко храпя, спит оператор.
Обычный рабочий день.
Уютное, красивое, цветное прошлое.
– …Уж и не знаю, каким ветром его к товарищу Суслову, к Михал Андреичу нашему, занесло, но со страху ему так живот припёрло, что прямо из кабинета он поскакал к унитазу. Взгромоздился, а в руках ничего кроме своего же сценария нету. Первый экземпляр с резолюциями…
Это в павильон вошли режиссёр-постановщик и помощник режиссёра.
– Угадай, какую страницу наш драматург рискнул попользовать? Ни за что не поверишь. Ни-ка-ку-ю!
Гулко хохочут.
Режиссёр – высокий осанистый мужчина с роскошной шевелюрой и печатью большого таланта на лице. Породу не спрячешь – перед нами настоящий творец. Возраста неопределённого: с одинаковым успехом дашь и тридцатник, и сороковник. Он по-хозяйски озирает павильон. Замечает спящего оператора и прекращает веселье.
– Эт-то что такое?!
– Митя вчера в «Метрополе» был, – спешит с объяснениями помощник. – Перебрал там вместе со всеми. Шофёр его на студию привёз, чтоб утром с гарантией был на работе.
– Так. А что у нас в «Метрополе»?
– Барчук «Героя соцтруда» отмечал.
– Барчук – дурак и бездарность! Я бы такому и случку свиней не доверил снимать, а ЦК ему, вишь ли, цацки вешает…
Входят сценарист и директор киностудии.
– В чём там ЦК провинился? – уточняет сценарист как бы невинно, однако достаточно громко, чтобы в коридоре было слышно.
Режиссёр мгновенно подбирается:
– На провокационные вопросы не отвечаю.
Помреж между тем разбудил оператора. Тот мало напоминает человека. Из тележки выползает на четвереньках. Со стоном встаёт на ноги и сообщает бледным голосом:
– Пойду, умоюсь…
– Какими ветрами, коллеги? – спрашивает режиссёр.
– Вот, зашли проведать нашего мученика, – разводит руками директор киностудии.
Сценарист светски улыбается:
– Сегодня мой лучший эпизод. Очень интересно, как вы его сделаете.
– Почему-то когда я мучился с заседанием профгруппы, – говорит режиссёр жёлчно, – ни у кого не возникло потребности меня проведать. Зато на обнажёнку слетелись, как… – дипломатично замолкает, оставив метафору при себе.
– Мне не до шуток, – темнеет директор. – Наверху сильно нервничают по поводу сроков сдачи картины. Зная твою требовательность к себе, я опасаюсь, как бы нам всем не влипнуть.
– Ай-ай-ай! – Режиссёр притворно ужасается. – Как же я мог забыть, что ты – куратор фильма? Не боись, ЭТУ порнуху я сдам вовремя.
– Я полагал, нам с вами доверили не «порнуху», а важнейший заказ партии и правительства, – роняет сценарист.
– Тихо, Эдик, не заводись, – говорит директор.
– Да что – не заводись, когда всякие тут…
Сценарист – маленький, лысоватый, с брюшком. Однако под непритязательной внешностью не скроешь горячее сердце.
Режиссёр панибратски обнимает обоих за плечи:
– Мужики, что вы растрещались?! «Сроки сдачи», «важнейший заказ»… Пришли поглазеть на горяченькое, так не порите чушь. (Смеётся.) Только поднимитесь на балкончик, чтоб щёчки из-за вас не краснели и не бледнели.
Сценарист гадливо высвобождается из объятий.
– Вы о ком?
– Щёчки – это ягодицы, – торопливо объясняет ему директор студии. – Киношный сленг. Это он про актёров, Эдик. Пошли, пошли, пошли…
– Нет, не к осветителю, – показывает режиссёр. – Поднимайтесь повыше.
Директор студии утаскивает сценариста наверх. Тот с отвращением ворчит: «Щёчки у него… ещё сказал бы – губки… и носик…» Режиссёр, мгновенно забыв о гостях, поворачивается к помрежу:
– Как там наши звёзды экрана?
– По конурам, готовятся.
– Кордебалет?
– Перекуривает на лестнице.
– Ладно… – Осматривает декорацию. – Ну и халтура. Гнать бы художника, так ведь спит с женой секретаря парткома. А может, секретарь парткома спит с его женой…
Возвращается оператор. Лицо мокрое и мрачное. Молча машет рукой, идёт к камерам.
– Не пей с Барчуком, Митя. Нечестно. Пьёшь с ним, а плёнку портишь мне.
– Тележку кто возит? – сипло спрашивает Митя.
– Будешь работать с рук. Руки-то не дрожат?
Входит актёр, играющий главного героя. Русоволосый, голубоглазый, ростом с режиссёра. На нём брезентовые штаны, свитер с оттянутым воротником, из-под которого торчит клетчатая рубашка. Плюс сапоги. А также – непременная трёхдневная щетина. Какой же герой без трёхдневной щетины?
– Привет всем! Где наша девочка?
– Пах бреет, – бормочет сквозь зубы оператор Митя.
– Серж, ты готов?
– Я – как пионер. Трезв, сыт и хочу бабу. (Зевает.) Как вам мой маскарад?
– Похож на ханыгу у винного, – констатирует оператор.
– Заткнись, кинолюбитель! – срывается помреж. – Давно в окуляры не получал?
– Ребятки, не ссорьтесь. Что говорит консультант?
– Консультант говорит, что настоящие геологи выглядят так, – ставит точку помреж.
– Ну и нормальненько…
Входит актриса, играющая главную героиню. Одета по-домашнему: прозрачный пеньюар, под которым видна атласная ночная рубашка. Чарующие ножки упрятаны в чулки. На голове – грандиозные кудряшки, залитые для прочности лаком «Прелесть».
С первого взгляда ясно – перед нами современная советская женщина.
Актриса делает танцевальное па, всплеснув пеньюаром:
– Годится?
Режиссёр подбегает к ней, целует в щёку.
– Ларочка, солнышко, ты обольстительна! Зрители испачкают сиденья!
Она победно улыбается. Режиссёр обнимает её за талию, ведёт к декорации. Шепчет:
– Спиралька на месте? Умница. Ты у меня профи, не зря ГИТИС кончала… (Хлопает в ладоши.) Внимание! Репетируем встречу после разлуки! Прошу всех выбросить из головы чушь, собраться и помочь мне в нашем общем деле!
Актриса подходит к актёру:
– Привет вашему маленькому другу. Он нас сегодня не подведёт?
– Маленький?! Да уж побольше, чем у твоего хряка, – кивает тот на режиссёра.
– Ешьте петрушку, Серж. Помогает, у кого по мужской части проблемы.
– Проблемы – это когда гонококк погулять вышел. Кстати, давно проверялась?
– Не ваше дело. Ваше дело простое – отпыхтел, получил деньги…
