- Вот только сунься в трампарк! - отец схватил газету и быстро начал ее складывать.-Нашелся контролер! Только попытайся. Я тебе дам семьсот процентов! Ишь!.. Где полегче ищет. Пальцем указывать! Завтра-послезавтра поезжай на обследование. Неизвестно, что с глазами сделалось,- а он сидит. Контролер! Чего ждешь, спрашивается? Пока отслоение сетчатки в глазах начнется? Или глаукома, или совсем перестанешь видеть? Так? Уж ведь и ешь в темных очках.
- Ну, отец, хватит,-сказала мать.-Он и сам не рад. А ты, Костя, об этом подумай, что отец говорит.
Сложив газету, пожалуй, уже в шестнадцать раз, отец поспокойней сказал:
- Пора тебе всю эту чепуху бросить. Хватит носиться! Все без толку. Не школьник уже.
- Клюквенный кисель будешь есть? - вмешалась бабушка.
- Конечно! Три стакана.
Бабушка налила киселя полный стакан и, вопросительно взглянув на меня, сказала:
- Ишь, какой красивый!
- Да, красивый,-кивнул я, глядя на серое содержимое стакана.
- А то чего это тебе,- совсем спокойно сказал отец,-по базарам ходить, редиску покупать. Не старик же ты, Костя, не пенсионер. Стыдно самому, наверное...
- Все, отец, верно говоришь. Пора мне взяться за ум. Извините, скоро приду...-вставая из-за стола, торопливо проговорил я и вышел.
Из автомата снова позвонил Ларисе. Она была дома. Я сказал, что, несмотря на поздний час, хотел бы ее увидеть и поговорить кое о чем совершенно неотложном...
Еще издали я увидел золотисто-лимонное пламя.
Она сидела в покривившейся беседке неподалеку от своего подъезда.
- Костя, еще что случилось? Ты даже напугал меня.
- Да ничего такого особенного и не случилось...-рядом с Ларисой садясь на скамейку, вздохнул я.-Понимаешь, наверное, ерунда какая-то это мое цветовидение. И нечего мне больше медлить. Надо на обследование ехать. Дело в том, что я в кино сегодня ходил, ну и, кажется, выяснил самое главное...
- Ну так и что?- сердито спросила Лариса.
- Лариса, как ты думаешь, если по правде сказать, нормальный я или нет?
Она рассмеялась:
- Ну, конечно,-до этой минуты!.. Да что случилось-то?
- Кажется, никакие такие цвета я не вижу, а выдумываю.
- Выдумывал?..- нахмурилась Лариса.- Так кажется тебе или ты выдумывал? Выдумывал, чтоб людей удивить, что ли? Чтоб поразить меня, да? Зачем?
- Да не шуми ты. Выдумывал и выдумываю невольно!.. Сегодня вечером я звонил тебе. Не дозвонился и пошел в кино. Фильм старый, черно-белый еще. Интересный. И вот, представляешь, где-то с середины сеанса персонажи на экране стали появляться слегка расцвеченными... Сначала-никакого цвета. Но как только я вспоминал, узнавал, кто это, какую роль играет, так сразу же во всей его фигуре проявлялся его особенный цвет.
- Мне это, Костя, не страшно. Честное слово. И ты меня не пытайся испугать такой ерундой.
- Я и не пугаю...-хмыкнул я.-Но ведь фильм-то был не цветной. Значит, я сам...
- Ах, Костя! Какой же ты счастливый,-засмеялась Лариса.- Всем темно, а тебе светло.
- Ты напрасно иронизируешь,-мрачно сказал я.-Выходит, что вообще все я как бы сам и "расцвечиваю", сам, от себя, наделяю цветом, в том числе и Ниготкова... Значит, одни сплошные ошибки были у меня...
- Сплошные?..- встав со скамейки, не то удивилась, не то возмутилась Лариса.-А я?.. Как же ты обо мне все точно узнал и верно увидел? Или все выдумал?.. Может быть, Костя, ты и взаправду ошибся. И я никакая вовсе не золотистая и не лимонная.
- Нет, я не ошибся,-твердо сказал я.
Мы с Ларисой никак не могли расстаться и проговорили еще часа три...
Домой я отправился в половине первого ночи.
Пошел кратчайшей дорогой - через туннель под железнодорожными путями.
Уже подходя к туннелю, я в его светлевшем, едва различимом противоположном прямоугольнике увидел розовато-фиолетовую фигуру. Этого и следовало ждать!
Не останавливаясь, я продолжал свой путь. Было совершенно очевидно, что идти обратно нельзя.
Я оглянулся: метрах в семидесяти за мной следовали две фигуры-одна сиреневая, другая-сизовато-терракотовая.
Я прошел через весь туннель и остановился в тени высокой железнодорожной насыпи.
Трое сразу же подошли и остановились в пятисеми метрах от меня - один спереди, двое других сзади, в тени. Нельзя сказать, что тут была тень, что с этой стороны насыпи было темно. Просто здесь было иное освещение.
Слева с пепельно-зеленоватой насыпи, поросшей высокой редкой травой, торопливо спускался, почти сбегал четвертый тип - какого-то непостижимо оранжево-фиолетового цвета. Уж мне-то было известно, что такого цвета быть не может, но отделаться от ощущения, что я вижу оранжево-фиолетовый цвет, я не мог.
Тот, которого я увидел первым, фиолетовый, сказал:
- Парень, дай прикурить. Спички есть?
- Я не курю,- еще не решив, что предпринять, как можно хладнокровней ответил я.
- Не ври, не ври!..-ласковым голосом остановил он меня, как бы нехотя приближаясь ко мне.Покуриваешь ведь...
Они все трое негромко, невесело засмеялись. И смех их был такой же, как у тех в лесу: трусливый и вместе с тем издевательски жесткий, смех равнодушный и блудливый.
- А ну-ка, посмотрим, какой ты куришь табачок. Где у тебя кармашки? Ну-ка, ну-ка...
Он полез к моим карманам. Не прошло и минуты, как я их увидел.
Нет, они не медлили. Могло только показаться, что они совсем не торопились.
Из туннеля вынырнула ничем не примечательная "Волга".
Машина резко, бесшумно тормознула.
- Зосимыч!-негромко крикнул сбежавший с насыпи оранжево-фиолетовый.-За тобой легковая тянется...
Из туннеля выскочил "Москвич". Не знаю, почему не крикнул я сидевшим в нем людям. Или не сообразил, или постеснялся показать себя трусом?
Что было дальше, я не совсем четко помню. Они меня крепко держали, быстро подталкивали, едва ли не волокли к своей машине. И непрестанно, хитроумно били,-так что я не падал, но по временам у меня захватывало дух и в глазах темнело.
Как вдруг около самой машины они меня оставили, а сами куда-то бросились.
Из туннеля ослепительно сверкнули две фары.
До меня тут же донеслись чьи-то веселые, озорные слова: "Ребята, наших бьют!"
Раздался хохот.
Кто-то забарабанил по кабине грузовика.
Три моих преследователя мигом вскочили в автомашину, и через несколько секунд след их простыл.
Четвертый, оранжево-фиолетовый тип, тот, который был в стороне, на четвереньках стал подниматься обратно по насыпи...
Ко мне мигом подбежали человек десять незнакомых мне молодых людей. Кто-то из них помог мне. Я поднялся.
Начинал накрапывать едва заметный дождик.
- Кто они такие?-спросил меня самый оживленный и, наверное, самый смелый парень. Он, как мне показалось, никогда не унывал и поэтому-то был красно-оранжевого цвета, скорее даже огненный.
