Оставаясь здесь, на Пуританин, и игнорируя все прочее человечество, мы тем самым игнорируем наш духовный долг перед Богом. Мы не можем и далее сидеть, погрязну в в безделье, и позволять силам зла пожирать Вселенную. Мы живем во времена действия, и тот, кто ничего не делает, даже если чисты его помыслы и сильна вера, тот такой же грешник, как самые низкие из тех, что предаются удовольствиям плоти.
Мы не можем и далее утверждать, что мы не сторожа братьев наших и сестер. Мы должны идти вперед. Мы должны бичевать Империю греха. Мы должны покинуть наш безопасный, безгрешный мир и вступить в бой с материальным благополучием падшего большинства. Только встретив врага лицом к лицу, можем мы надеяться одержать победу, которую Господь предназначил для нас.
Тут она сделала еще одну многозначительную паузу, тем самым дав и себе и своим слушателям возможность передохнуть. Она знала, что уже добралась до эмоционального пика и спуск вниз будет стремительным.
— Я знаю, что вы говорите себе сейчас. Вы говорите: «Я один, а их много». Вы говорите: «Как может человек, подобный мне, самое смиренное, самое греховное из всех созданий Господних, бороться с чудовищными силами зла?» Вы говорите:
«Зло есть самый хитрый из врагов, с каким доводилось бороться Человеку. Нам не победить его на его территории, мы можем только надеяться, что сумеем побороть его внутри себя самих».
Но я говорю вам: если вы прислушиваетесь к подобным мыслям, значит, вас соблазняет самый могучий из приспешников зла — Отчаянье. Да, числом мы невелики; да, мы бедные грешники, подобно тем душам, что пытаемся спасти; да, враг наш хорошо вооружен, среди оружия его больше средств и физического, и психического воздействия, чем ум человеческий в состоянии вообразить. Но мы не бессильны перед ним. На нашей стороне величайшая из сил, какую только может надеяться получить в союзники человек. У нас есть наши убеждения. У нас есть наша вера. У нас есть Бог. Сила его такова, что превосходит воображение. Мудрость его такова, что недоступна познанию. Если цель наша чиста, а вера наша безгранична, Господь не даст нам проиграть.
В этот момент она передвинулась на несколько шагов влево. Прожектор двигался вслед за ней, пока она не остановилась возле металлического бруса, единственного предмета, находившегося на сцене.
— Есть среди вас немногие, — сказала Клу-нард, — кто не доверяет одним словам. Вам нужны более веские доказательства того, что Господь дает силы тем, кто верит истинно, кто исполнен веры и любви к Нему. Я не люблю прибегать к театральным приемам, но воспользуюсь всеми методами, которые Господь предоставил в мое распоряжение, чтобы новые обращенные присоединились к его славному воинству.
Здесь передо мной брусок армированной рибадием строительной стали. Брусок имеет пятьдесят сантиметров длины, десять сантиметров толщины и весит около двенадцати килограммов. Вам, сомневающимся в могуществе Господа, позвольте продемонстрировать пример того, как сила Господа нашего может снизойти на слуг Его.
Треза Клунард взяла брусок в руки и закрыла глаза. Лицо ее стало прекрасно невинным, на нем появилось выражение сверхъестественной уверенности в своих силах. Аудитория замерла, с благоговением ожидая обещанного чуда. Клунард окружило сияние, сначала голову, а потом распространившееся на ее руки. Всем своим существом она излучала огромную энергию, которая изливалась со сцены на аудиторию и скоро полностью окутала людей, словно покровом.
Никто не мог оторвать взгляд от бруска. Вдруг он засиял так ярко, что, казалось, его свет обжигает руки Клунард. Кисти ее стали потихоньку двигаться в противоположных направлениях, хотя на лице не отразилось никаких признаков усилий. Тяжелый металлический брус поддавался ее нажиму, словно кусок сладкой помадки, подтаявшей на солнце, пока она не согнула его, нисколько не изменившись в лице, придав ему форму латинской буквы «U». Наконец она открыла глаза и, посмотрев на дело рук своих, небрежно бросила брус на сцену. Под действием трехкратного ускорения свободного падения Пуританин брус грохнулся на деревянный пол с глухим ударом, эхом разнесшимся по наполненному толпой залу.
Иветта наблюдала за номером с большим интересом. Сама артистка, она могла оценить хорошее исполнение и ее заинтересовало, как же этот трюк был проделан. Сияние, решила она, вполне мог организовать любой мало-мальски опытный осветитель, но вот брус — это другое дело. Среди родственников Иветты находились силачи и борцы-тяжеловесы, каждому из них вполне по плечу подобный подвиг; но все они весили не менее ста двадцати килограммов, если не более, и их прекрасно развитая мускулатура не оставляла никаких сомнений, что они именно силачи и борцы-тяжеловесы. Треза же Клу-нард вряд ли весила более восьмидесяти килограммов, если не меньше — трудно определить точно из-за свободного покроя платья — и она отнюдь не выглядела мускулистой. Но она спокойно, без видимого напряжения согнула брус. Если за номером этим не крылось никакого мошенничества, то возможности Трезы Клунард производили большое впечатление. Даже, пожалуй, слишком большое; где-то в глубине сознания Иветты начала обретать форму идея, которая ей совсем не понравилась.
Пораженная увиденным, аудитория ахнула, как один человек; Треза Клунард приняла эту дань восхищения спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Она медленно обвела взглядом погруженный в темноту зал, причем создавалось впечатление, что она смотрит прямо в глаза каждому из присутствующих в отдельности. Казалось, она проникала прямо в души людей и видела их насквозь.
— Вот пример того, — сказала она, когда аудитория снова затихла, — какую силу может дать Господь детям своим, верующим в Него истинно и любящим Его. Если легион верующих поднимется на борьбу за святое дело, как можем мы не победить?
Консультант говорила еще примерно полчаса. Она точнее определила «врага» — силы материализма, благополучие, стремление переложить основную работу на машины, желание жить легче. Одним словом, все то, отчего человек получает удовольствие в настоящей жизни и забывает свои обязательства по отношению к жизни грядущей. В довольно общих чертах она говорила о необходимости собирать армию верных, которая начнет бороться с разложением во всей Галактике. Но ни разу она не упомянула само название Армии Справедливых, и даже не намекнула о противостоянии существующему правительству. Для этого она была слишком умна.
К тому времени, когда увещевание закончилось, напряжение в зале настолько возросло, что ощущалось буквально кожей — казалось, зал сейчас взорвется, как натянутая скрипичная струна. Однако, если не считать общего вздоха изумления, который раздался, когда Треза согнула брус, во все время увещевания аудитория хранила абсолютное молчание. Словно в зале находились зомби, а не живые люди, подумала Иветта, и холодок пробежал у нее по спине.
