— Плохо детей воспитывают, — проворчала старушка с авоськой, полной молочных бутылок, — а потом хулиганы вырастают.
Лысый дяденька вздохнул и зачем-то тронул галстук, который был весь в дождевых потеках.
— Бульвар Шевченко, — объявило радио.
Порядком разозленные пассажиры устремились к выходу, однако водитель открыл почему-то только заднюю дверь.
— Открой переднюю… среднюю!
Толпа колыхнулась и поползла к задней двери. Светлана отыскала взглядом Тайфуна: от отступал под натиском детской коляски, которую катил добровольный помощник молодой мамы.
— Светка, не теряйся!
Легко сказать! Светлана рванулась за птеродом, но тут же уткнулась в знакомую спину, обладательницу гигантского чемодана. Обойти этот дурацкий чемодан не было никакой возможности. Позади Светланы плелся только унылый дяденька в мокром галстуке и так пострадавший больше всех.
— Граждане! Выходите поскорее! — умолял он, вытягивая шею и обозревая покидающих трамвай пассажиров. — Я опаздываю!
— Успеешь, — пробурчал здоровенный детина, подавая молодой маме коляску одной рукой и выталкивая бабку с бутылками другой. Поскольку руки женщины были заняты ребенком, коляску принял уже соскочивший на землю Тайфун.
Детина замешкался на ступеньках, помогая теперь своему могучему собрату разворачивать чемодан, а Светлана опять остановилась, потому что черный монстр перегородил дорогу…
И тут дверь вдруг стала закрываться! Светлана наблюдала за чемоданной возней и потому не сразу среагировала:
— Подождите!
Но трамвай поехал, она еще успела разглядеть мелькнувшее за стеклом растерянное лицо Тайфуна, и тут ее оттащили от двери и втолкнули на боковое сиденье.
— Не шуми, — сказал верзила.
— В чем дело?! — возмущенно пискнула Светлана, хотя душа ее ушла в пятки.
— Не шуми, — повторил верзила.
Его коллега в это время с грохотом опустил на пол черный чемодан и ногой задвинул под двойное сиденье. Оттуда раздалось негодующее шипение и мелькнул серый кошачий бок.
Светлана обвела взглядом угрюмые лица двоих и с надеждой посмотрела на третьего — добродушного лысого дяденьку с мокрыми плечами и галстуком.
— Помогите!
— Успокойся, дитя, — ласково сказал дяденька, — тебя никто не обидит.
— Остановите трамвай! — отчаянно воззвала она к водителю.
— Сейчас, — пообещал дяденька, — остановят. Трамвай и в самом деле остановился, не отъехав от остановки и ста метров. Светлана шевельнулась, но верзила подняться не дал.
— Сиди! — прорычал он.
Второй и лысый дяденька не спеша направились к открывающейся передней двери, где чуть не столкнулись с запыхавшимся птеродом. Тайфун хотел проскочить в салон, но здоровяк его остановил:
— Не спеши.
Дверь, дергаясь, поползла на место.
— Тай, беги!
Светлану с такой силой швырнули обратно на сиденье, что она больно ударилась о спинку и прикусила кончик языка. Слезы затуманили глаза. Трамвай тронулся.
Смахнув слезы, Светлана разглядела, как лысый дяденька целится в Тайфуна из маленького, словно игрушечного, револьвера, а здоровяк обыскивает карманы. По напряженному лицу Тайфуна Светлана поняла, что сейчас случится что-то…
— Фи-иу, — вдруг тихонько свистнул Тайфун, переводя взгляд на нее.
Светланин охранник тоже наблюдал за обыском, поэтому ей удалось сползти с сиденья прежде, чем он оглянулся, а потом когтистая лапа подцепила его, заставила сделать в воздухе пируэт и припечатала к полу. Светлана зажала уши, но рев десятилапа с планеты Зеакс, в которого перевоплотился Тайфун, заглушить было невозможно.
Бабахнул выстрел, но второго не последовало: лысый дяденька опустил револьвер и рухнул, сбитый с ног ударом хвоста. Последний оставшийся на поле боя вояка попытался бежать, но дверь, как назло, заклинило, и десятилап поддел его когтем прежде, чем он успел протиснуться в щель.
Трамвай продолжал катить по рельсам, а за его окнами все так же мелькали дома и автомобили, только дома пониже, а автомобили пореже.
Тайфун вернул себе человеческий облик, подобрал с пола револьвер и постучал рукояткой в стекло кабины водителя:
— Останавливай!
— Бесполезно, — прохрипел из-под сидения лысый дяденька. — Это вас не спасет.
Тайфун бешено сверкнул в его сторону глазами и что-то свистнул по-птеродски. Светлана выбралась из своего укрытия, на подгибающихся ногах подошла к Тайфуну.
— Что же все-таки случилось? — тихо спросила она.
Птерод молча пожал плечами.
— Стрелка уже переведена! Теперь вам не вернуться! — в голосе поверженного врага звучало торжество.
Терпеть не могу десятилапов! Да и ревут они отвратительно. А если бы я надумал так кричать? Впрочем, мне все равно. Искажение реальности началось в тот момент, когда Светка прикоснулась к зетагу и браслет Орви оказался у нее на руке. Никогда не следует хватать зетага, если хочешь спокойно провести время до обеда.
Лысый дяденька выполз из-под сиденья и стянул с шеи изодранный в клочья галстук. Двое дюжих молодцев предпринимали вялые попытки встать на ноги.
— Все равно в покое вас не оставят! — с мрачным злорадством сообщил «опаздывающий на смену». — Единственный шанс для вас — это присоединиться к нам.
Тайфун машинально вытер пот со лба, и только теперь Светлана увидела кровь на рукаве его куртки. Выстрел все-таки поразил цель.
У девчонки вдруг перехватило дыхание, приключение сразу разонравилось ей. Пусть даже и во сне, все равно, боль есть боль. «Господи, ну почему этот птерод такой невезучий?».
Трамвай остановился, все три двери со скрежетом распахнулись, Тайфун схватил Светлану за шиворот и вытолкнул из вагона. Прежде чем он успел выскочить сам, из-за чемодана выскользнул серый кот с полосками на боках, вскарабкался по птероду, как по дереву, и оказался у него на плече. Так вместе с Васькой они и покинули вагон.
Трамвай стоял на большом пустыре в зарослях лебеды. Покрытые ржавчиной рельсы скрывались в густой траве, по-осеннему уже блеклой и засыхающей. Слева и справа от пустыря уходили вверх кривые улочки, застроенные, видимо, еще в прошлом веке: одноэтажные дома с вычурными наличниками, лепные головки под самыми крышами, парадные под обязательными козырьками, украшенными чугунным кружевом, львиные морды с кольцами в зубах вместо дверной ручки, медные таблички с причудливой вязью выгравированных фамилий… Глухие заборы меж домами превышали человеческий рост, а в узенькие калитки нельзя было войти иначе, как переступив высокий порог.
