— Я хотел вернуть… вам… ваши вещи, — говорил я в паузах между ударами, — В тот день у меня была проблема с одеждой.
— Мне плевать! — ответил мне он. — Я поклялся себе разделаться с вами и я это сделаю.
— …И Америка бейсбол забудет! — продолжил я его безудержные мечтания, — Вот… на!
Двумя мощными ударами я отбил его шпагу и вонзил свою ему в плечо. Друмм замер, прикусив нижнюю губу. Я вытянул лезвие, прикоснулся им до горла милорда.
— Сдавайтесь! — сказал я.
— Никогда! — он сделал неловкую попытку поднять шпагу.
Разозлившись, я выбил ее ударом сапога.
— Кретин! — вскричал я, и уже чуть тише добавил. — Я хотел было извиниться, но… — я, тяжело дыша, глядел в холодные глаза милорда, — … вижу, что зря! Но все равно… Предлагаю забыть о наших разногласиях. Скоро я все равно отсюда уеду. Навсегда.
Я нашарил мешочек с монетами и бросил его Иоганну Друмму под ноги. Он молчал, презрительно скривясь и я сомневался в подобном поведении, если бы мы поменялись местами.
— Ну?! — рявкнул я, — мы в расчете?
— Ладно! — прохрипел он, — Договорились, я забуду о вас.
— Надеюсь, наши пути больше не пересекутся, — убирая шпагу произнес я, отступая к Астору.
Друмм, присев на одно колено, молчал.
Вытерев клинок, я обнаружил на себе несколько порезов, которые не заметил в схватке. Друмм хорошо сражался. Просто ему сегодня не повезло. Бросив на него мрачный взгляд, я пришпорил коня и устремился в сторону гостиницы. Теперь мне едва ли что угрожало.
Бесстрастное лицо Друмма, споря с безразличием диска серебренной Луны, провожало меня ледяным взглядом.
Музыка!.. Блеск! Остановите время!
Золушка
Эту ночь я проспал в обнимку со шпагой. Во сне же Кендэлл, потрясая неизвестно откуда взявшимися огненными волосами, грозно помахивал пальцем:
— Я еще не спросил, зачем ты пристаешь к моей жене?! — показывая на оживающий портрет Ирэн.
С диким криком я соскочил с постели, заглатывая воздух и ощущая удары сердца где-то в горле. В глаза бил солнечный свет, осушая мокрый от холодного пота лоб. Положительно, встречи с Друммом на меня плохо действовали.
Перекусив куском мяса, овощами и залив все кружкой пенного пива, я поскакал на встречу с личным врачом Моцарта — миссию надо было выполнять.
Меня встретил приятный на вид, худощавый человек средних лет. Я представился биографом композитора.
— Конечно, конечно я рад буду вам помочь, — пригласил он меня, — Что именно Вас интересует?
— Все болезни, которые были у Вольфганга Амадея в жизни, — с деловым видом я приступил к работе, — Кроме этого Ваше мнение обо, всем что может ему грозить в будущем.
— Ну, он… — начал врач.
— И, — заметил я его многозначительный взгляд и улыбнулся, — Это, как вы понимаете, далеко не все вопросы…
Он кивнул.
Врач любезно уделил мне полтора часа, сообщая историю болезни Амадея и других врачебных вещах. В заключение он упомянул об интересных моментах в психике Моцарта и своих взглядах на его дальнейшую жизнь. Надо ли говорить, как это облегчило мои финансы? Но я не жалел — информация стоила того. Да и деньги были все-таки не мои…
Поездив по знакомым Амадея, я составил неплохие краткие досье, хотя объехал не всех. Некоторые меня узнавали. Надо признаться что в это время жили весьма дружелюбные люди. Все они встречали меня как хорошего знакомого Моцарта соглашаясь с тем, что о его жизни стоит написать.
Визит к портному закончился полной удачей и, вечером, когда я открыл шкаф, то увидел неплохой выбор одежды.
Облачившись во фрак, я сел в карету и подъехал к дому фон Лайнетов ровно к 7-и вечера.
В великолепном особняке уже собиралась основная часть приглашенных. Мужчины, в большинстве зрелые, пришли со своими женами и дочерьми. Усыпанные драгоценностями женщины обгоняли друг друга в блеске, оригинальности, и кокетстве. Мужской пол вел себя тактичнее и спокойней. Так, по крайней мере, казалось на первый взгляд.
Везде слышался смех, струился звон фужеров и рюмок. Глаза разбегались от соблазнительных фигурок и томных взглядов. Шипело шампанское и расходился радостный гул.
Виновник торжества, высокий и широкоплечий Леопольд фон Лайнет встретил меня вместе с дочерью. Девушка представила нас друг другу, мы обменялись рукопожатиями.
Я достал купленный накануне подарок Леопольду — серебренная статуэтка Аполлона и поздравил его с днем рождения.
— Спасибо, очень рад! — искренне поблагодарил меня фон Лайнет. — Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.
— Ваше здоровье! — взял я с подноса хрустальный фужер с шампанским.
— Очень мило! — улыбнулась Ирэн, касаясь моей левой руки. Леопольд пошел встречать новых гостей, а мы с Ирэн отошли к балкону, разговаривая на отвлеченные темы.
Моцарт заметил меня и подошел к нам. Поздоровавшись, я поинтересовался как у него дела.
— Прекрасно! — кивнул композитор, улыбаясь, — Чем занимаетесь?
— Да так, — пожал я плечами, — Развлекаюсь как могу. Тут отличные вина.
— Да, вы тоже заметили?..
Моцарт был весьма популярен, и не только в будущем — наша светская беседа прервалась на третей минуте — Амадея увела ослепительная женщина с белоснежными волосами…
— Уникальный мужчина, — заметила Ирэн, ожидая моей реакции.
— Безусловно, — кивнул я, размышляя когда поговорить с ним о моем сюрпризе.
Часы пробили уже час ночи, но веселье было в самом разгаре.
Серебристая седина у висков лишь подчеркивала силу и мужественность фон Лайнета. Казалось, он помолодел на десяток лет, не забывая о каждом и уделяя всем долю внимания и любви. Его мягкий баритон слышался везде. Легко передвигаясь, он создавал впечатление леопарда.
Ирэн уделяла в этот вечер мне времени больше, чем кому-либо. Без сомнения, я ей был симпатичен. Это мне пришлось по вкусу, но почему-то часто в разговоре я сравнивал ее с Джойс. Да, запала мне эта красотка…
Несколько раз, по просьбе собравшихся и фон Лайнета, за клавир садился Вольфганг Амадей Моцарт, даря им чарующие звуки неземной красоты. В эти минуты от лика гения, казалось, исходил божественный свет, улыбкой отражаясь на каждом лице.
Я здесь чувствовал себя просто классно — восхитительные танцы, в которых почти неизменно присутствовала Ирэн, сменялись интересными знакомствами и разговорами. Слуги участливо предлагали фужеры с непременным шампанским.
Тем не менее, судьбе было суждено испортить этот прекрасный вечер самым грубым образом.
