Тед печально покивал головой.
– Отличная идея, – серьезно сказал он и пнул небольшой голыш. Тот запрыгал по тропинке. – Знаешь, а мне в голову опять лезут всякие мысли. Насчет шлюпки.
– Ты снова об этом? Чистое самоубийство.
На острове было несколько парусных шлюпок. Джефф с Тедом уже не первый раз подумывали о том, чтобы на одной из них попытаться добраться до какого-нибудь из англоязычных островов Багамского архипелага. Правда, их смущало, что они никогда в жизни не ходили под парусом.
– Согласен, черт побери. А если придется выбирать? Либо шлюпка, либо из нас приготовят обед?
– Тогда шлюпка. И мы станем обедом для акул.
– Генерала бесит все, что бы мы ни делали. А он самый бешеный идиот из всех идиотов, которых я когда-либо встречал.
– Меня он не особо беспокоит. Когда я подлечивал его лишаи, то сказал, что ему дважды в год необходимо делать уколы, а иначе у него хрен отвалится.
– Да, твоя-то шкура, пожалуй, останется цела. А моя? – Тед вдруг остановился, словно на стену налетел. – Слушай! – сказал он, понизив голос. – Почему бы тебе не вколоть ему что-нибудь другое? Почему бы тебе не прикончить его, пока он не прикончил нас? Ему много лет, никто ничего не заподозрит.
– Я просто не могу этого сделать, – покачал головой Джефф. – Ничего не получится.
– Но ты же за последнее время ухлопал кучу народу.
– Верно. Я защищался. Но я не убийца.
– Какое там, к черту, убийство. Это взбесившийся шакал.
– Думаешь, тот, кто займет его место, будет лучше?
– Его место можешь занять ты. – Тед остановил Джеффа и сильно потряс его за плечо. – Понимаешь? Половина семьи считает тебя чуть ли не Богом.
Джефф высвободился и пошел дальше.
– Ага, – проворчал он, – а вторая половина спит и видит меня на кресте. Нет уж, увольте.
«Уха» представляла собой жидкую рыбную похлебку, в которой плавало несколько стручков фасоли. Они взяли свои миски и вышли наружу; кондиционер на кухне работал слишком хорошо, там было чересчур холодно для суставов Джеффа.
– Ты не хочешь уходить на север, потому что не выносишь холода. А ни в каком другом направлении мы не можем двинуться без шлюпки, ясно даже ежу. Останемся здесь – рано или поздно нарвемся на крупные неприятности, – продолжал нажимать Тед.
– У нас еще есть время, – ответил Джефф. – Да и обстановка может измениться.
– Пока не заметил, чтобы тут хоть что-нибудь менялось. – Тед встал и пошел на кухню за солью.
– Ты когда-нибудь думал о Мирах? – спросил Джефф, когда тот вернулся обратно.
– А! – махнул рукой Тед. – Что толку? Они там все окочурились. Видел по видеокубу в тот день, когда была война.
– А что, если это вранье? Предположим, что там погибли не все, тогда как?
– Ну и что с того? Они не хотят спускаться сюда, а мы не можем взлететь на небо.
– Считаешь, из-за них началась война?
– Что? Конечно, они виноваты. Они и эти засранцы русские. Значит, из-за них. А может быть, из-за нас. Какая теперь разница?
Джефф некоторое время молчал, задумчиво болтая ложкой в миске.
– Они все еще там, Тед. – сказал он, доедая похлебку. – Наверху. Это от них я получил вакцину.
– Не вешай мне лапшу на уши. Как ты мог туда попасть?
– А я там и не был. Они мне прислали вакцину из Ново-Йорка. Сбросили с автоматической ракеты.
– У тебя все в порядке с головой?
– Я говорю правду. Помнишь, мне была нужна энергетическая ячейка. Я связался с ними и объяснил, куда сбрасывать груз.
– Ново-Йорк? Как раз оттуда была та девушка, да? Чью фотографию нам показывал Газетчик?
– Да. С ней я и разговаривал. По радио, из госпиталя в Плант-Сити. Она помогла с вакциной. После войны она один раз уже летала на Землю. В Африку. В Заир.
– Это правда? Или ты меня разыгрываешь?
– Это правда.
– Так что же, ты считаешь, она прилетит сюда? За тобой?
– Вряд ли она сможет. Они садились в Заире, потому что только там остался космопорт. – Джефф отодвинул в сторону пустую миску и уставился неподвижным взглядом в темноту. – Мне бы очень хотелось снова с ней поговорить. Просто сообщить, что я все еще жив. Как раз поэтому я и копаюсь вместе с Газетчиком в библиотеке. Все думаю: а вдруг удастся восстановить ту тарелку, спутниковую антенну. Тогда можно будет снова с ними связаться.
– Тарелка? А что с ней? По-моему, она в порядке.
– Снаружи – да. Но внутри все механизмы испорчены. Я надеюсь, что когда-нибудь научусь разбираться в электронике и смастерю простейший передатчик. Здесь есть все необходимые материалы и сколько угодно электроэнергии.
– Ладно, – медленно сказал Тед. – Пусть даже тебе удастся поговорить со своей девушкой Все равно это ничего не решает. Мы рискуем остаться тут навсегда. Рискуем своей шкурой И этот риск увеличивается с каждым днем.
– Может быть, и нет. Вероятно, установив связь, мы найдем какой-нибудь выход.
Позади них открылась дверь, они оглянулись и увидели, как через эту дверь протискивается Элси-корова. Она была выше Джеффа, а уж весила раза в два больше. Черты ее лица были крупными и грубыми, на подбородке нелепо курчавилась пушистая бородка.
– Теплая нынче ночка, – сообщила она, грузно усаживаясь на ступеньку между Джеффом и Тедом. Затем она пристроила у себя на коленях целое ведро с похлебкой и принялась шумно размешивать ее большой кухонной ложкой.
– Ступай отсюда, Элси, – сказал Джефф. – У нас здесь мужской разговор.
– Ты-то мужчина, – возразила Элси, – а он мальчишка. Все они тут мальчишки.
– Слушай, нам действительно нужно поговорить, – разозлился Тед. – Тебе что, корова, врезать по сопатке?
– Это не твоя ступенька. Хочешь поговорить – так проваливай отсюда вместе со своими секретами.
– Так или иначе, – сказал Джефф, вставая, – но этими помоями я сыт по горло.
– Я тоже, – отозвался Тед.
Они отнесли миски на кухню, выбрались оттуда через заднюю дверь и пошли по направлению к южной оконечности острова, туда, где находилась старая, еще задолго до войны заброшенная военно-морская база.
– Значит, у тебя есть какой-то план? – спросил Тед.
– Не то чтобы план. Так, некие соображения. Они медленно пробирались по разбитому, искореженному тротуару. Луна еще не поднялась из-за горизонта, а фонарей в этой части города давным-давно не было.
– Попробуй взглянуть на ситуацию вот с какой стороны, – продолжал Джефф. – Самым старшим ребятам перед войной было лет по тринадцать – четырнадцать. Это немало. Они должны помнить те времена.
