– Ты зол на меня? Я отвратительная, да?
У него пересохло в горле. Какие же, в Бога душу, там слова?..
– Н-нет… Грубиянка неотесанная, но… трогательная…
Она вдруг слабо засмеялась.
– Потрогай… – и жалобно ткнулась лбом ему в грудь.
Осторожно встала, повернулась, упершись ладонями ему в плечи, и стала клониться к нему, все ближе и ближе…
– Я тебе нравлюсь?
И Андрей забыл обо всем на свете. Исчезло все, кроме ее гибкого горячего тела и его слов, древних, как Мир и вовеки неизменных:
– Я тебя люблю!
Они не видели Ива, его потного лица, ввинтившегося глазом в окуляр камеры, его зло кривящегося, шепчущего проклятия рта и, конечно, не могли слышать бури в его душе.
Ив оказался типом подлым и отомстил Нине за выращенные на своем крутом лбу собственными усилиями рога.
– Где цеплять кольцо? – спросил ассистент, когда Нину готовились «вешать».
Ив был далеко, и ответ пришел, так же как был задан вопрос, на джойлик:
– «За третий крючок», – помахал Ив, мечась по площадке и на чем свет кроя осветителей. Наконец, свет наладили, и Ив возник рядом, задыхаясь от спешки.
– Пошел вон! – рявкнул на Андрея, которому и, правда, здесь было не место.
И, тоном ниже, сопоставив свою далеко не слабую фигуру с богатырским обликом Андрея:
– Ладно, только уберись из кадра, Ромео чертов…
Надо отдать должное его художественному чутью, сценами злодейств он свою картину не пересаливал, и поругание Наоми обозначил символически, оставив простор воображению зрителей. В последнюю минуту жизни Наоми с горечью осознает, что так и не смогла высказаться, донести до людей свои чаяния… Поздно!
Люк под ногами Нины раскрылся, и Андрей увидел ужас в ее глазах. Техник по трюкам ошибся, и петля затянулась на ее горле сильнее, чем она ожидала! Напряглась, изгибаясь всем телом: ужасное зрелище схваченной смертью нагой красоты. Андрей рванулся, было к ней, и застыл, остановленный яростным выкриком Ива. Пока работала камера, снимая страшные кадры, Андрей сообразил, что опасности для Нины нет, все дело во внезапном испуге.
– Успокойся, крошка, ты великолепна… – утешил ее Ив, когда сцену отсняли, но она не слышала его, захлебываясь рыданиями.
Приехала карета скорой помощи, и Ниной занялись врачи. На завтра она ни слова не обмолвилась о случившемся, но выглядела, как после серьезной болезни. А Ив так никому и не признался, откуда у него на физиономии в тот же день появился огромный фингал. Ущерб внешности был бы еще большим, но, в процессе мордобоя, Ив успел объяснить Андрею, что за изрядную мзду проверил безопасность всех вариаций трюка на помощнице осветителя – девице с комплекцией подстать Нине.
– И перестань беситься, – уговаривал он Андрея. – У нее к тебе ничего нет – просто партнер по работе.
– Я спрошу ее сам, – ответил Андрей.
И он задал сакраментальный вопрос, но уже после оглушительного успеха премьеры. И надеялся, что Нина скажет «да», он понимал, что интересен ей. Чувствовал, что она жаждет новой близости с ним и боится ее и все ждет, ждет от него чего-то. Первого шага? Так он сделает его.
– Я тебя нисколечко не люблю, – ответила Нина. – А товарищ ты очень хороший. Бывай здоров.
Полине исполнилось сорок лет 13 июля 1383 года. Второй день шла война с Островом, и в тот же вечер полузабытая-полуненавистная Нина напомнила о себе звонком.
Полина как раз изучала себя перед зеркалом. Ни морщинки. Ни признаков целлюлита. Удивительную свою моложавость она всерьез считала возмещением за незадавшуюся личную жизнь. «Зато не износилась…»
Неизвестно, почему, Полина приняла приглашение Нины, хотя коготком под сердцем завязли строчки из титров знаменитого фильма: «Адмирал Сагель – А. Гелла».
Всенародная любимица была дома одна, разгуливая по комнатам в халате и шлепанцах, и прерывалась только разложить очередной пасьянс. Упадок духа, явная депрессия и боязнь одиночества…
– Посмотрим «Ангела»? – предложила она Полине.
Полина грубо зарезала правду-матку:
– Упаси боже! Эту апологетику я видела. Оскомина уже.
Брови Нины поползли вверх.
– Чего-чего?
Полина подзадорила:
– То, что сказала! В твоем исполнении она вызывает сочувствие… Сплошное размазывание соплей. Так можно оправдать кого угодно и все, что угодно.
Нина взвесила ответ:
– Показывать ее законченной злодейкой… неинтересно для людей. И образ обедняет – она хотела по привычке встряхнуть своей роскошной гривой, но, увы! Так и оставалась поныне стриженой, а ля своя героиня.
Из ресторана доставили заказанный Ниной ужин, ее кулинарных способностей хватало только на приготовление бутербродов. За рыбной переменой Полина поинтересовалась:
– И насколько ты потратилась сегодня?
Нина ответила. И, пока Полина ожесточенно скребла серебряной вилочкой по тарелке ганского фарфора, продолжила философствовать:
– Зато я по настоящему живу! Туда, – она ткнула пальцем вверх, – не утащить ничего. Так радуйся жизни здесь и сейчас!
– Отстегала б я тебя, как следует… – пробормотала Полина. – Паразитка.
– Идет! – Нина оживлялась все больше, – Обыграешь меня – вздуешь.
– А наоборот?
– Выполнишь мою просьбу. Не сейчас, на будущее.
Карты веером вылетели из-под ее руки на стол. За игрой Полине пришлось сконцентрироваться настолько, что комната расплылась в тумане и люстра сверху казалась далеким солнцем. И только тогда она увидела хитрый маневр Нины и успела стремительно перехватить ее руку.
– Этот король – у меня, девочка!
– Пус-ти!.. – просипела Нина, пытаясь вырваться. – Синяки будут…
Она оказалась отнюдь не слабой, но жизнь закалила не только дух Полины, но и тело и Нина трепыхалась напрасно, изрядно удивленная физической мощью подруги.
– Да, ладно, – наконец, миролюбиво согласилась она. – Тебя на мякине не проведешь.
Встала и надолго вышла. Когда вернулась, лицо ее было немного бледным.
– Тебе нехорошо? – встревожилась Полина.
– Порядок. Два пальца в рот, чтобы очистить желудок, без этого нельзя. Держи!
Полина машинально поймала брошенный ею предмет. Это оказалась тяжелая плеть.
– Чокнутая, что ли?.. Я твоим глупостям потакать не буду.
– Я слово всегда держу. Ты выиграла. Можешь меня взгреть.
И, развязав пояс, она сбросила халат, ненавязчиво продемонстрировав Полине свою нагую фигуру – правда, было, чем похвастаться. И упала ничком на лакированный паркетный пол, отжавшись на руках.
– Как хочешь… – пробормотала Полина. – Дуракам закон не…
