— Минуточку. — Она убежала по коридору и вернулась с листом бумаги. — Сеттл? Пост сорок восемь, Челси?
— Да-да. Мне нужен его рабочий адрес.
— А у него нет.
Джек покинул место происшествия, когда мы откапывали из-под обломков тучную женщину. Начинало светать; мы только соорудили ворот и обвязали пострадавшую, как вдруг Джек передал свой конец веревки Суэйлсу и сказал: «Мне пора на работу».
— Вы уверены? — спросил я девушку.
— Уверена. — Она показала мне документ, утверждавший Джека на нашем посту, с подписью миссис Люси. Графы для домашнего и рабочего адресов пустовали. — Больше в его папке ничего нет. Ни разрешения на работу, ни удостоверения личности, ни даже продовольственной карточки. Мы храним для всего этого копии. Выходит, у него нет работы.
Я вернулся на пост с формой Д-268, но миссис Люси не застал.
— Приходили от Нельсона с новой инструкцией, — объяснил Твикенхем, печатая экземпляры газеты на копировальном аппарате. — Теперь по ночам обязаны патрулировать все — кроме тех, кто дежурит на посту наблюдателя и у телефона. Все. Она собирается устроить Нельсону взбучку! — радостно закончил он. Похоже, гнев на цензурный произвол уже улегся.
Передовица влажной свежеотпечатанной копии рассказывала о вторжении Гитлера в Грецию; в правом нижнем углу помещалась заметка о Квинси и его ордене, а над ней располагался список, озаглавленный: «Что для нас сделала война». Первым пунктом шло: «Раскрыла в нас способности, о которых мы не подозревали».
— Миссис Люси сказала, что он — убийца, — прибавил Твикенхем.
Убийца.
— А что ты хотел ей сообщить? — спросил Твикенхем. «Что Джек нигде не работает, — подумал я. — У него нет
продовольственной карточки. Он не стал тушить зажигалку в церкви, хотя Ви объяснила ему, куда именно упал снаряд. Он знал, где искать андерсеновское убежище».
— Требуют заполнить другой бланк. — Я выложил на стол форму Д-268.
— Пара пустяков, — отозвался Твикенхем, вставил форму в машинку, поколдовал несколько минут над клавишами и отдал заполненный бланк мне.
— Нужна подпись миссис Люси.
Твикенхем достал авторучку и ловко подписал ее имя.
— Ты чем занимался до войны? — спросил я. — Подделывал документы?
— Все равно не поверишь. — Он отдал мне форму. — Ужасно выглядишь, Джек. Ты вообще спал на этой неделе?
— Да где там!
— Может, приляжешь, пока никого нет? — Он взял меня за руку, как Ви брала Ренфрю. — Я сам отнесу бумагу в управление.
Я сбросил его руку.
— Со мной все в порядке.
В управлении уже не было девушки, которая искала для меня адрес; зато появилась та, первая. Я пожалел, что не захватил заодно и форму А-114; но девушка, внимательно изучив бумагу, без лишних слов поставила на нее печать.
— Ваша заявка будет рассмотрена примерно за шесть недель.
— Шесть недель! — воскликнул я. — Да Гитлер к тому времени всю Европу завоюет.
— В этом случае, думаю, вам придется заполнять уже другую форму.
На пост возвращаться не хотелось. Что я мог сказать миссис Люси? Да, я подозревал Джека — но в чем? В том, что он не любит торт и бараньи отбивные? Что рано уходит на работу? Что спасает детей из-под развалин?
Он говорил, что работает днем. Девушка из управления не нашла его разрешение на работу — но управлению требуется шесть недель, чтобы обработать заявку на несколько брусьев; с разрешением Джека они провозились бы до конца войны. А может, разрешение лежало в папке — но девушка его не заметила. От недосыпания у людей часто возникают ошибки на работе. И навязчивые идеи…
Я дошел до станции «Слоан-сквер». Там, где когда-то лежала молодая продавщица, не осталось никаких следов. Стекло уже подмели. Старая перечница из «Джона Льюиса» никогда не отпускала ее раньше закрытия — даже если включали сирены, даже если было темно. Девчушка с платьем на вешалке в одиночестве бежала по затемненным улицам, прислушиваясь к рявканью зениток и стараясь угадать, насколько далеко гудят самолеты. Она не услышала бы того, кто крался за ней; а тело выглядело так, словно девушку убило осколками стекла.
Я скажу миссис Люси, что он не ест. Скажу, что он не стал тушить пожар в церкви. Что всегда уходит с места происшествия до рассвета, даже если мы еще не вызволили людей из-под обломков. Что немецкие бомбардировщики охотятся за мной — это из-за письма, которое я написал в «Таймс». От сильного недосыпания у людей возникают галлюцинации и видения; они слышат голоса и верят в невероятные вещи…
Завыли сирены. Должно быть, я простоял несколько часов, глядя на тротуар.
Я вернулся на пост.
— Джек, вы плохо выглядите, — заметила миссис Люси. — Как давно вы не спали?
— Не помню, — ответил я. — Где Джек?
— На посту.
— Ты поосторожней, — заметила Ви, выкладывая на тарелку шоколад. — А то станешь «ходячим мертвецом». Хочешь конфету? Меня Эдди угостил.
Пискнул телефон. Миссис Люси взяла трубку, поговорила с минуту и обернулась к нам.
— Слэйни нужна помощь. Просят, чтобы прислали Джека.
Она послала нас обоих.
Место происшествия удалось найти сразу. Не было ни пыли, ни едкого запаха — только чуть сбоку догорал пожар.
— Бомба упала сюда давно, — сказал я Джеку. — День назад, не меньше.
Я ошибся: налет произошел два дня назад. Спасательные команды начали работу немедленно, но под развалинами оставалось еще человек тридцать. Некоторые спасатели продол-
жали без особого усердия раскапывать холм, но большинство стояли тут и там, курили и выглядели так, словно сами побывали под завалом.
Джек взобрался к копавшим, покачал головой и пошел дальше по холму, подсвеченному пожаром.
— Говорят, у вас нюхач есть, — обратился ко мне один из куривших. — В Уайтчепеле тоже такой имеется. Ползает по развалинам на четвереньках, вынюхивает, что твоя ищейка. Ваш тоже так делает?
— Нет, — ответил я.
— Сюда! — раздался голос Джека.
— Говорит, будто чует людей по их мыслям. Тот, из Уайтчепела. — Спасатель потушил сигарету, взял кирку и вскарабкался на холм к Джеку.
Обломки поддались довольно легко, но на полпути мы уперлись в тяжелую спинку кровати.
— Надо подкопать сбоку, — сказал Джек.
— К чертям, — отозвался спасатель, что рассказывал мне про нюхача. — Откуда ты знаешь, что там кто-то есть? Ничего же не слышно.
Джек не ответил. Он спустился по холму немного вниз и стал копать сбоку.
— Прошло два дня. Они уже умерли, а я не собираюсь работать сверхурочно. — Спасатель бросил кирку и зашагал к передвижной кухне.
