ему руку и помог выбраться из воды.
– С кем ты разговаривал?
– Со своей почившей сестрицей, – он нежно погладил медальон с памятной голографией, свисавшей с его бычьей шеи. – Мы все тащим в КОС избранное говно из своих голов, Алекс. Судя по этой пещере, ты и сам не святой.
Вульф огляделся. Известняковые образования, наполнявшие пещеру, отражали окаменевшие сценки из далекого прошлого, которые Алекс скрыл в глубинах подсознания и предпочел бы не вспоминать никогда. Мальчик, спрятавший оброненный богатой одноклассницей инфопад самой последней модели. Первая проба пера в бездумной мастурбации с терпкой ноткой вуайеризма при виде оформившихся старшеклассниц, загоравших на берегу озера. Позорное бегство с поля боя мальчишеских банд. Брошенный прямо посреди городских улиц в состоянии глубокого наркотического прихода университетский товарищ, перебравший с химией. Колонна сталагната, подпиравшая своды пещеры и состоявшая из слепленных как попало останков работников армейского госпиталя. Одинокая фигура, сидевшая посреди пустой комнаты с пистолетом в руке.
Вдоволь насмотревшись на гротескные каменные изваяния, от вида которых на душе сделалось до невозможности тошно, Алекс предпочел сменить тему разговора.
– Во что ты ввязался, Артур? О чем беспокоилась твоя сестра?
– Мы все ввязались, Алекс. Мы все завязли по самые помидоры. В последние недели психонавтов пачками свозят в конторский дурдом на пятом этаже. Пейтону позарез нужно создать треклятый терапевтический модуль для лечения депрессивного расстройства. То, что он самолично поперся с нами в КОС, говорит о многом. Он поставил все на зеро. Директор предпочтет сгинуть вместе с нами в пучине безумия, чем бессильно наблюдать со стороны крушение своих долбаных планов.
– Если все настолько серьезно, что заставляет тебя рисковать?
– Кругленькая сумма, падающая на банковский счет по завершении каждого сеанса. У меня, знаешь ли, есть некоторые обязательства в жизни.
– Прочими резонами не поделишься?
– Нет! – осклабился Гловер. – Пожалуй, не сегодня. Сперва надо присмотреться к тебе. Зачем во все это полез?
– Искал хоть какой-нибудь повод жить дальше.
Гловер сплюнул под ноги:
– Больной ублюдок! Неужели я свалял дурака, решив первой вытащить жемчужину твоего эго из раковины сознательного? Хотя, чего греха таить, так приказал директор. Он сказал, что с якорем я не провалюсь в глубины хоста. В последний раз еле добрался до Орье. Застрял надолго. Потом месяц не мог спать без лекарств, а днем по десять раз бил себя по щекам, чтобы осознать реальность происходящего. Постгипнотическая фуга. Так они это называют. В любом случае без шерпы мы не найдем дороги к другим психонавтам и самости Банни с семенем сна.
– Самости?
– Самость – это ось личности каждого человека, где наступает баланс между сознательным и бессознательным и зарождаются лучшие идеи. Там вызревают семена будущих терапевтических снов. Самость в хосте Банни приобрела архетипичный образ самого надежного и знакомого места, которое девочка имела в жизни. Ее камеры, – он поманил Вульфа рукой. – Идем. Впереди длинный путь.
Они стали подниматься к расщелине в стене пещеры. Вода в озере начала прибывать, и психонавты ускорили шаг. Свет, ниспадавший через карстовую воронку, обратился белой жидкостью, растворявшей известняк скальных образований, сковавших комплексы и страхи Вульфа. Его детские фобии сбросили панцирь прожитых в сублимации и отрицании лет и ринулись на психонавтов. За ними гнались злобные городские мальчишки и едкие, как щелок, старшеклассницы, готовые порвать их в лоскуты. Им вслед летели острые камни и скабрезные оскорбления вперемешку с ненормативной лексикой, достойной блошиного рынка в разгар субботнего дня. Один обломок известняка достиг цели и ударил Алекса по спине. Он споткнулся и упал на землю, но тут же был поднят за шкирку Гловером.
– Наверх! Живо!
Они бежали по грубо вытесанным в скальной породе ступеням все выше и выше, продираясь сквозь слои пыли и паутины. Гловер на мгновение обернулся, чиркнул зажигалкой и поджег оборванные шелковые нити. Яркая огненная стена ненадолго задержала погоню.
– Да уж, Алекс! К глубинному самоанализу ты явно не склонен.
Расщелина заканчивалась тупиком. Они добрались до узкой приставной лестницы, оставленной здесь Гловером и поднимавшейся к резной деревянной двери у основания свода пещеры.
– Лезь первым! Я за тобой!
Вульф без колебаний полез наверх, а Гловеру пришлось задержаться. Фобии настигли их, и нужно было срочно что-то предпринять. Он пошел к ним навстречу, широко расставив руки и демонстрируя отсутствие каких бы то ни было дурных побуждений, за что моментально удостоился шматка грязи, прилетевшего ему прямо в лицо.
– Эй, молодежь, хорош! – прикрикнул он. – Попридержите коней. Я вас не боюсь и даже не хочу знать, кто вы нахрен такие. Давайте вдохнем поглубже и выпустим пар. Хотите услышать старую добрую шутку?
– Засунь в задницу свое старперское дерьмо, рыжий хер! – выступил вперед самый задиристый паренек из компании. – Нам нужен не ты, а тот ссыкливый мудак! С дороги!
– Знаю-знаю, но вы все же послушайте. Знаете, зачем родители покупают детям домашних питомцев? Чтобы расширить их кругозор. Собаки учат преданности. Кошки – независимости. А можете представить, для чего нужны хомяки?
Повисла безмолвная пауза. Подростки окружили Гловера стаей гиен. Вульф добрался до вершины лестницы и бросил взгляд вниз. Следовало смелее противостоять юношеским страхам и комплексам.
– Слышите, придурки? – перевел на себя внимание Вульф. – У хомяков задача в духе Иисуса – показать детям смерть!
Алекс расстегнул ширинку и принялся мочиться на компанию подростков прямо с верхотуры. Несколько капель долетели и до Гловера.
– Вульф, твою же мать… – договорить он не успел, потому что мимоходом получил палкой по голове.
Толпа улюлюкающих подростков ринулась вверх по лестнице. Алекс раскрыл деревянную дверь и вывалился в подъезд, чуть не споткнувшись об ящик с инструментами, оставленный Гловером. Подхватив кувалду, он пробежал немного вперед. По обе стороны коридора шли цифры с одинаковыми номерами квартир, звонки и обувные коврики, но сами двери отсутствовали вовсе. Вот отчего Гловер так долго не мог найти его комнату. Посреди коридора стоял уборщик и мыл полы видавшей виды шваброй, насвистывая какую-то популярную мелодию.
– Куда это вы собрались на ночь глядя, молодой человек? – бросил он, не оборачиваясь. – Все добрые люди уже давно почивают в мягких кроватках и отдыхают перед новым трудовым днем. Одна шваль шляется.
Это был мужчина, очень похожий на Беккера. С седыми длинными волосами, собранными в хвост. Кустистыми, вислыми, как у моржа, усами. В потертой спецовке клининговой службы.
– А вы не особо общительный жилец, верно? – хмыкнул он, кивнув в сторону отсутствующих дверей. – Мне-то по барабану, чем вы занимаетесь в четырех стенах, главное не создавайте проблем. Мы поняли друг друга?
Вульф кивнул.
Позади послышался приближающийся топот нагнавших его фобий. Подростки, выбравшиеся
