- Девять, - уточнил Молибин.
- Да? - Багдасарян не удивился. - Но я нашел всего семь ваших трупов. Значит, еще два надежно спрятали от греха подальше. - Он помолчал немного, потом нерешительно предложил: - Может, пивка, Анатолий Николаевич? Очень уж трудно разговаривать с покойником насухую.
- Пожалуйста, - предложил Молибин. - Только без меня. Мне в Чистилище запретили. Багдасарян подумал и махнул рукой.
- И как вы назвали свою машинку? - спросил он. - Оживитель? Или реаниматор?
- Репликатор, - сказал Молибин. - Он никого не способен оживить или реанимировать. Труп остается трупом. Восстанавливается только матрица. Разумеется, что в новом теле репликатор ее обогащает знаниями. В противном случае я всегда начинал бы с одного и того же места.
- Репликатор, - задумчиво повторил Багдасарян. - Растилит из института животноводства вы для этих целей заказывали?
- Разумеется. - Молибин снял очки и принялся их протирать. - А вы действительно узнали очень многое.
- И сколько своих копий вы заложили в репликатор? - спросил оперативник.
- Не знаю, - сказал Молибин и, видя, что брови собеседника недоверчиво шевельнулись, пояснил: - Честное слово, не знаю. Василию Степановичу я отдал коробку с Коконами без пересчета. Чтобы самому потом не считать и не дорожить рождениями. Все-таки смерть должна быть неожиданной.
- Василий Степанович... - Багдасарян покачал головой. - Это ваш дядя, верно? Он был неизлечимо болен и умер вскоре после того, как его работа была завершена.
- Он был болен раком, - сказал Молибин. - И умер в дороге. Поэтому я даже не знаю, где Коконы им посеяны и все ли он их использовал.
- Похоже, что все, - задумчиво кивнул оперативник. - Я был в больнице, где умер ваш дядя. Там еще осталась в камере хранения его сумка. На случай, если родственники объявятся. Ничего похожего на Коконы в ней не нашлось. Только личные вещи. Не знаю, как ваши Коконы выглядят, но думаю, что от обычных бытовых вещей я бы их отличил... - Он тяжело посопел, подергал ручки окна. Окно не поддавалось. - Вы хорошо поработали, - сказал Багдасарян. - Такого кровавого следа не оставалось даже за серийными убийцами. Не считали, сколько наркодельцов вы отправили на тот свет, э?
- Зачем? - безразлично спросил Молибин. - Я вообще старался о них не вспоминать. Хотя это довольно трудно. Особенно ночами.
Поезд замедлил ход. Очевидно, они подъезжали к какой-то станции. За окном поплыли желтые пятна фонарей, освещая полутемное купе и спокойное бледное лицо Молибина.
- Вы были гением, - сказал Багдасарян. - Я даже представить не могу, как ваше открытие могло бы перевернуть мир.
- Его уже перевернули, - пожал плечами Молибин. - И это сделали те, кто вообще не имел мозгов. Ладно, к чему говорить о прошлом, его уже нет. Как и будущего. Вы меня арестуете?
Багдасарян некоторое время смотрел ему в глаза, потом шумно вздохнул и полез в сумку. На столе появилась бутылка пива. За ней вторая. Багдасарян открыл бутылку, сделал длинный глоток и некоторое время разглядывал пенистые пузыри в бутылке.
- Зачем? - наконец сказал он, - Я думаю, что это бессмысленно. Вы ведь подстраховались, верно? Ну, допустим, мы вас арестуем, в камере вы вскроете себе вены, тюремная администрация вас захоронит, а через месяц вы опять окажетесь на свободе. Только в этот раз вас будет вычислить еще труднее. А скорее всего невозможно. Ведь так?
- Если это был не последний Кокон, - согласился Молибин.
- Ох, не думаю, что он был последним, - покачал головой Багдасарян. - Я не альтруист и, несомненно, арестовал бы вас, если бы знал, что все этим закончится. Но есть и другая сторона медали. Как вы думаете, что мне скажет начальство, если я начну доказывать им, что вы и есть неуловимый убийца, уже погибавший и захороненный девять раз, э? Если я предъявлю им семь ваших трупов и семьдесят пять идентичных друг другу пистолетов?
- Наверное, вас сочтут сумасшедшим, - согласился Молибин. - Правда, пистолеты - это уже неоспоримые факты. А против фактов...
- Да, - согласился Багдасарян. - Возможно, что все вместе взятое их и убедило бы. Но, с другой стороны, убивали те, кого уже больше нет. Лично вы еще никого не убили. Я имею в виду вас сегодняшнего. Вы ни в чем не виноваты, ну разве что в проживании по чужому документу. Доказать, что вы совсем не Иван Алексеевич Карпов, было бы несложно. Но признает ли суд вас виновным в прошлых убийствах? Куда сложнее доказать абсолютную идентичность вашей нынешней ипостаси прошлым. Это своего рода юридический казус. Сомневаюсь, что он может быть разрешен в соответствии с нашим сегодняшним законодательством. Так что же мне остается? Создавать известность какому-то адвокату я не хочу,как не хочу и привлекать излишнего внимания к вашей персоне. Мне кажется, после этого вы проживете недолго. Слишком много у вас врагов. И это значит, что я опять вас потеряю. Возможно, навсегда.
- Мне вам посочувствовать? - с легкой усмешкой поинтересовался Молибин.
- Ни боже ты мой! - всплеснул руками Карлен Ога-незович. - От такого сочувствия у меня только испортится настроение. Я лишь рассуждаю. Мне совсем не улыбается занять место в списке ваших врагов. Тоже перспектива не из приятных, верно? Так что живите. По сути, вы ведь делаете полезное дело, уничтожаете всякую дрянь. Вы своего рода ассенизатор. А золотарь золотаря всегда поймет. Живите, если это можно назвать жизнью. Мне одно ясно вы ведь уже не человек.
- А кто же я? - Молибин, не мигая, смотрел на оперативника.
- Вы - робот. Робот, запрограммированный на уничтожение преступников.
- Я не робот, - проговорил Молибин. - Я - человек.
- Всмотритесь в себя, дорогой товарищ, и не занимайтесь самообманом. Чего вам еще хочется, кроме того, чтобы убивать, э? Вас тянет к женщинам? У вас есть семья? Вы любите вкусно поесть? Вы ищете на книжных лотках умную книгу? Или, может быть, вы регулярно посещаете театры, выставки? Вы робот, и вы возрождаетесь только для того, чтобы выполнять свою работу. А работа эта заключается в том, чтобы убивать. Вы сами так запрограммировали себя.
- Я не робот, - повторил Молибин. - Я ощущаю , душевную боль. У роботов нет души.
- Значит, вы - робот с душой, - сказал оперативник. - В конце концов, мы слишком мало знаем о роботах, чтобы рассуждать о наличии или отсутствии у них
души. Не так ли, Анатолий Николаевич? Я, знаете ли, не Айзек Азимов. Сотня трупов - это все-таки слишком продуктивно для человека, нет?
- А чем вы отличаетесь от меня? - спросил Молибин. - Ищейка, возомнившая себя учителем. Вы-то чем лучше?
- Я не убийца. - Багдасарян прямо смотрел в глаза собеседнику. - Уже то, что я с вами беседую, о чем-то говорит. Мог бы стрелять, э?!
- В попы бы вам, - тоскливо сказал Молибин. - Там со своими нравоучениями вы были бы на месте. А мне и без вас тошно.
