Однако между корпоративными империями происходила борьба. Одна империя сменяла другую; это не означало изменения политики. Это означало не освобождение трудящихся, а смену имён их повелителей. И вот кандидаты в новые империалисты решили: «Мы уничтожим все старые монополии. Мы совершим революцию, и возведём нашу монополию в ранг закона. Никто нас не свергнет, поскольку покуситься на нашу монополию будет означать покуситься на государственную власть. А наша власть будет очень похожа на авторитарную, но мы будем следить буквально за каждым шагом наших подчинённых, точнее, наших подопытных кроликов. Мы будем их по-страшному эксплуатировать, но скажем им, что это — во имя великих идей».
До 1917 года существовали два главных капиталистических государства — Россия и США. Спрашивается, какое из них через тридцать лет будет империалистическим? Правильный ответ — оба: в первом — монополия государства и КПСС, во втором — монополия Рокфеллера, а потом и Билла Гейтса. Государственный империализм порождает новый строй — Империю Зла. Первой Империей Зла была Римская империя. Затем были фашистская Германия и СССР. Сейчас это ИСК. Однако на рубеже XX–XXI веков во всех европейских странах произошёл отказ от монополий, политики глобализации. Путём «бархатных революций» и сдвигов в экономике. К 2020 году на Земле осталось только два капиталистических государства: Россия и США. В США до сих пор в действии капиталистическая система. После поражения России в Кавказской войне она распалась на несколько государств: Восточная Европа, Урал, Кавказ, Сибирь, ДВР (Дальневосточная Республика, будущее государство Тихоокеания), Северо-западная Зона (СЗЗ), Поволжье. СЗЗ удалось включить в свой состав Эстонию, Латвию и Литву. Соглашение об этом было подписано в 2060 году в Хельсинки, столице Финляндии. Прибалты не любили русских, считали их оккупантами, но к жителям Санкт-Петербурга относились лояльно. Было создано государство Балтия, в котором был построен социализм по шведской модели. В 2062 году в Балтию запросилась и сама Финляндия, некогда бывшая провинцией Российской империи. Также были попытки интеграции со Швецией, но этому помешала шведская монархия. Правда, к 2065 году президент Великобритании путём переговоров уничтожил монархию в Швеции. С 2065 года по наши дни в мире — только одно капиталистическое государство (США) и не одной монархии.
Все Империи Зла терпели крах либо от нашествия варваров (Римская империя), в результате войны (Германия) в результате реформ, революций, гниения старого строя (СССР). Но ИСК может не рухнуть. Современная техника может позволить властям следить за каждым человеком. Уровень преступности в Конфедерации — самый низкий в мире, но это основано на страхе. Только самые отъявленные смельчаки-смертники, кому хочется вкусить свободы и умереть, могут пойти на преступление. Экономика ИСК лишь обеспечивает жалкое существование каждому жителю государства.
Продовольственные нормы не соответствуют европейским как по количеству, так и по качеству. Но у граждан создаётся впечатление, что в других странах есть просто нечего, что там — вечный голод. На самом деле ИСК может иметь лучшую в мире экономику, ведь в государство входят все климатические пояса Северного полушария, от Арктического на островах Северного Ледовитого океана до экваториального в тропической Африке, на Филиппинах и в Индонезии. Гражданину Конфедерации по этой причине не надо никаких заграничных путешествий, а тем более — всемирных завоеваний. «Раб Божий» может, не имея возможности выехать за границу, заниматься туризмом где угодно. Он может круглый год кататься на лыжах в Арктике и загорать на Экваторе. Однако Исполнитель хочет завоевать весь мир для того, чтобы эксплуатировать всё человечество. Правительство превратило заключённых в «рабов», следовательно, все остальные считают себя свободными.
ИСК — государство, полное противоречий: жители носят белые одежды ангелов, хотя ИСКП устраивает им на Земле настоящий ад. Лицо, имеющее всю полноту власти, называется Исполнителем. Даже само государство называется Исламской Социалистической Конфедерацией, хотя оно является типичным централизованным унитарным государством.
В ИСК распространено многожёнство, которое призвано улучшать демографическую ситуацию. На деле же оно никак не влияет на прирост населения. Допустим, в моногамном обществе у каждой женщины было в среднем два ребёнка. Значит, у каждой супружеской пары, у каждой семьи было по два ребёнка. В полигамном же обществе у каждой женщины те же два ребёнка. У мужа четыре жены, у него — восемь детей, у семьи восемь детей. Действительно, у каждого отца в четыре раза больше детей. Но не следует забывать, что в полигамном обществе и отцов в четыре раза меньше; прирост населения остаётся таким же».
— Вы переписали? — спросил меня Михаил Ефимов.
— Да.
— Можете забрать книгу себе, — старик сунул руку в карман и достал значок с изображением Прометея, несущего факел, — держите значок, капитан. Он теперь ваш.
Я удивился.
— Вы свободны, Пётр Алексеевич. Вы можете идти. Максим, развяжи капитана!
— Я действительно свободен? Вы уверены, что я вас не заложу?
— Я уверен, что вы к нам относитесь хотя бы лояльно. Вы смирились с пленом. Вы уже не считаете нас чудовищами. Вы даже переписали две главы моей книги. Вас никто не держит, но я уверен, что вы вернётесь по доброй воле.
Я вышел из квартиры. Квартира носила номер 50, этаж был пятый. Я сел в лифт и поехал на двенадцатый этаж к Алле, в квартиру номер 126. Было около десяти часов утра.
Алла была в чадре. Как ни странно, она, замужняя женщина, пустила меня домой:
— А, Пётр, проходи, — вид у неё был печальный, — я — первая жена своего мужа. У него нет квартиры, значит, он живёт у нас. Сейчас он на работе. Моя мать ещё спит.
Я прошёл в квартиру и зашёл в комнату Аллы. Она сказала:
— Понимаешь, Пётр, я вышла замуж за нелюбимого человека. Этот Омар Зурдалиев относится ко мне как к рабыне. Он для меня чужой. Естественно, я скрываю от него, что умею читать. У нас — ужасные законы, ужасный строй, как ты считаешь?
Вместо ответа я достал из кармана значок «Сынов Прометея» и вручил Алле.
— Пётр, я всегда ненавидела наш строй, но вступать в организацию диссидентов самоубийственно.
Я не знал, что ей ответить. Либидо полностью овладело моим сознанием. Я повалил Аллу на кровать и принялся снимать с неё одежду.
— Пётр Алексеевич Казанский! Что ты себе позволяешь?! — закричала она и начала меня бить. Но через минуту она успокоилась, и я совершил с ней прелюбодеяние. С одной стороны, я был горд, с другой — мне было стыдно. Я одновременно радовался за себя и испытывал чувство страха. Закончив свой смертный грех, я оделся и молча вышел из квартиры, из дома, направившись к себе.
