А когда, переодевшись в сухую одежду, через минуту взглянул снова, просадка была очень сильной — крыша капитанского мостика почти поравнялась с бортами.
— Тонет, что ли, проклятая? — поинтересовалась Первая леди, тоже сменившая мокрое на сухое. — А почему так блестит?
Кто-то принес бинокли.
— Как это — только двадцать тонн консервов?! — гневно прозвучал голос Брука. — А где остальные двести?! Опять сбагрил?!
Генеральный секретарь стал оправдываться.
— Норман, металл течет. Ты что-нибудь понимаешь?
— Ты почти права, редкие металлы обладают, в том числе, и текучестью.
— Но ведь раньше она была твердая.
Грей быстро объяснил, что такие металлы чрезвычайно валентны в соединениях и могут формировать как очень мягкие, так и жесткие структуры.
Сзади разрастался скандал.
— Беня не мог сожрать сто тонн галет! Армия без запасов! Забыл мою книгу «Наука побеждать»? Войну выигрывает тот, кто лучше ест!
Яхта уже едва сохраняла контуры судна, ее верхняя часть ушла вниз и заполнила все до бортов светло-серебристым металлом. А от борта он начал течь на причал.
Первая леди оторвала глаза от бинокля:
— Она тает, Норман. С кем мы будем воевать?
А в миле от входя в гавань уже появился эсминец и пер сюда полным ходом.
— Она не тает, и металл вовсе не жидкий.
Грей видел, как быстро растет блестящее пятно на причале, сразу набирая и в площади и в толщине. Краем оно подползло к телу несчастного Хакли, а еще через две секунды сдвинула его, и труп полетел в воду.
Первая леди гневно ударила ногой об пол:
— Крокопадла! Чего она хочет?!
Брук кричал о недостаче спальных мешков, а секретарь робко указывал, что спать на пальмах проще и безопасней. Обдумав аргумент, Президент спросил напрямую:
— Ты что, с козы упал?
Первая леди возмущенно повернула голову:
— Знай меру, нельзя так грубить подчиненным.
И заметив удивление на лице Грея, пояснила:
— На нашем острове это крайнее умаление человеческих качеств. Даже дети обижаются.
Президент, видимо, сам понял, что перебрал, и смягчился:
— Ладно, акулам тебя не отдам, поедешь послом на Кубу.
И распорядившись подать кофе, присоединился для наблюдения.
Теперь уже на причале, колеблясь неправильными формами, нарастала выпуклая многотонная конфигурация, напоминавшая гигантское сгущение ртути.
Президент, незамыленным глазом, подметил главное:
— Ребята, да эта задница перебирается на причал!
Надводная часть металла почти уполовинилась, и никак не могла натекать на причал, она могла только втягиваться.
Капитан эсминца, уже подходящего к гавани, запросил Президента.
Брук поднес микрофон к губам:
— Входите в гавань. Видите в бинокль блестящую дрянь на центральном причале?.. Видите. Будете бить по ней бронебойными с трехсот ярдов. По моей команде.
Принесли кофе.
Первая леди спросила то, что тоже пришло на ум Грею.
— А они не влепят в нас по ошибке?
Ответ был крайне оптимистичен:
— Если влепят, я этому «Крылатому орлу» оторву…
«Крылья», было подумал Грей, но оказалось, совсем другое.
Президент отведал кофе и поинтересовался:
— Ты не помнишь, Норман, сколько весила яхта?
— Кажется, около двухсот тонн.
— Прилично, пяток попаданий понадобится. Что ты там говорила про губчатую структуру, дорогая?
— На экране это выглядело именно так. Только лучевых отростков, которые образуют каркасную систему, было намного больше.
— У этого растения есть каркасная система?
— Губки не растения, а животные. Стыдись, живешь в океане.
— Я живу с тобой, дорогая. Животные, правда?
— Да, и идеально сконструированные. Их каркас — кремниевое оптоволокно. Только вы с Норманом хрен такое сделаете в лаборатории, а природа синтезирует и получает вместе — полупроводник и электронный кабель.
Президент показал чашкой в сторону причала, где блестящая масса сильно подросла, так что две трети ее уже были наружи:
— Ты полагаешь, детка, эта пакость имеет в себе компьютерное устройство?
— Его элементную базу, правильнее сказать.
— Давай вернемся к губке, — вмешался Грей. — Ведь всякое животное имеет нервную систему, причем некую ее центральную часть, руководящую жизненным процессом.
— Мозг или его подобие, ты имеешь в виду?
— Да.
— Никакой нервной системы, а тем более мозга.
— Прости, дорогая, но как в таком случае эта губка, — Президент стал подыскивать слово…
— Знает, что ей делать?
— Ага.
— Я бы сказала, что наука еще не избавилась от вульгарного материализма. Почему программа действий не может существовать независимо от объекта?
— Ну, детка, это Платон какой-то, первичность идей над материей.
— Во-первых, и Аристотель считал материю инертной, а форму — носителем смысла, а во-вторых, причем здесь первичность? Хотя я не верю в эту придурошную теорию большого взрыва, но даже пусть так, все равно вселенная существует слишком давно. Слишком давно, чтобы не выработать средства хранения информации. Природа не идиотка, чтоб каждый раз заново придумывать одни и те же процессы и формы. Она просто не может быть так нерационально устроена. И этим вообще снимается значение проблемы первичности.
Президент сморщил лоб, потом нос.
— Если соединить твою теорию с мыслью Нормана, что потенциальное в конечном счете реализуемо, получается, что курица возникла вместе с яйцом, то есть с идеей о себе.
— А это уже Гегель, — подсказал Грей.
— Точно! Ребята, мы не придумали ничего нового, займемся, поэтому, текущими мероприятиями.
Блестящий подвижный металл в конце причала превратился уже в огромную массу, и было видно, как она в быстром темпе добирает в себя остатки. Меж тем, стройный эсминец, погасив скорость, входил в бухту, устанавливаясь почти напротив противника.
Президент поправил китель, надел фуражку и потребовал связь.
— Капитан, у вас право выбора: зеленый попугай на грудь или зеленый бамбук, но в задницу… Первое предпочтительней? Мне тоже отчего-то так кажется. Приступайте.
Эсминец начал выравниваться и через полминуты встал на одну линию с целью. Его носовые орудия плавно сдвинулись вниз и посмотрели прямо на них. Первая леди встала за спину мужа, потянув за собою Грея.
— Если что, ты ведь не оставишь меня долго вдовой?
За естественной защитой было спокойней, но Первая леди все же спросила:
— Брук, может быть, лучше договориться с этой фиговиной?
— Ты пойдешь договариваться?
