Я поднял Меллию и понес ее к походной кровати. Тело ее было женственно податливым, отвечало на ласку моих рук, потом она задрожала и потянула меня к себе. Рот ее приоткрылся, ресницы поднялись, открывая затуманенные глаза; наши губы жадно встретились. Я склонился над ней, ее бедра прижались к моим. Мы двигались как одно целое.
Время, пространство, мысли - все исчезло. Она заполнила собой весь мир. Радость, наслаждение, разрастаясь, достигли пика невыносимого восторга, обрушились подобно огромной тихоокеанской волне, бурлили, замедлялись, замирали на мгновение, отступали куда-то назад и вниз, сливаясь с вечным океаном жизни...
17
Долгое время мы лежали молча опустошенные. Мягко шуршали волны, ветер, круживший вокруг палатки, напевал тихую песню.
Потом она открыла глаза, медленно повернула голову в мою сторону. Взгляд ее был безмятежно-спокойным, быть может, чуть удивленным. Затем глаза ее вновь закрылись. Она уснула.
Я тихо поднялся, подобрал одежду и вышел из палатки. Было жарко, с дюн дул сухой ветер. Где-то в миле к югу на берегу копошились небольшие ящерицы. Я оделся, спустился к воде и побрел вдоль линии прибоя, наблюдая за маленькими существами, которые с такой отчаянной настойчивостью суетились на мелководье.
Когда я вернулся в палатку, солнце уже садилось, а Меллия была занята приготовлением ужина из имевшихся у нас запасов. Всю ее одежду составляла ночная рубашка, по которой струились распущенные волосы. Когда я вошел, она кинула в мою сторону не то недоверчивый, не то озорной взгляд. Она выглядела такой молодой, до боли молодой...
- Я никогда не пожалею, даже если... - сказал я и осекся.
- Даже если... что?
- Даже если мы доказали ошибочность теории...
Она пристально смотрела на меня; внезапно глаза ее расширились.
- Я забыла... Я совершенно об этом забыла...
Я почувствовал, как на моем лице расползается глупая улыбка.
- Я тоже - до этого момента.
Она прикрыла рот рукой и рассмеялась. Я обнял ее и тоже расхохотался. И вдруг она заплакала. Руки ее обвились вокруг меня, словно пытались удержать, она все рыдала и рыдала, а я гладил ее волосы и шептал что-то утешительное.
18
- На этот раз я не забуду, - шепнула она мне на ухо, успокаиваясь.
В темноте, в полной запахов темноте маленького домика...
- Не рассчитывай, что я тебе напомню, - ответил я.
- Ты очень любил... любишь... свою Лайзу?
- Очень.
- А как вы познакомились?
- В общественной библиотеке - оба искали одну и ту же книгу.
- А нашли друг друга.
- Я думал, что это случайность... или чудо... Я пробыл на месте всего несколько дней. Ровно столько, чтобы войти в роль и понять, какой одинокой была жизнь в те далекие времена. Далекие, но являющиеся моим настоящим, моей единственной реальностью. Как обычно, во время исполнения долгосрочного задания одним из условий моего внедрения было полное слияние с окружающей средой. Личность Джима Келли, чертежника, занимала девяносто девять процентов моего самосознания. Оставшийся один процент, представлявший понимание моей подлинной функции в качестве агента Центра, практически не проявлял себя: слабое, но настойчивое понимание того, что ты существуешь на уровне, превышающем окружающую жизненную среду древнего Буффало; лишь намек на призрачную роль, которую я играл в большой игре.
Когда же я повстречал Лайзу, принялся ухаживать и завоевал ее, то не осознавал отчетливо, что войду в ее жизнь лишь на время - случайный путник, бредущий сквозь темную варварскую эпоху. Женившись, я сделал это с намерением прожить с ней всю свою жизнь в радости или горе, в бедности или богатстве, пока смерть не разлучит нес.
Но нас разлучило нечто более неотвратимое, чем смерть. И по мере того, как приближался конец, понимание своей настоящей роли медленно овладело мной, а конфронтация с каргом поставила точку.
- Возможно, это действительно было случайностью, - сказала Меллия. Даже если она была... мной... то вполне могла находиться там по другой причине, не имея ничего общего с твоей работой. Она не знала...
- Ты не обязана защищать ее, Меллия. Я ни в чем ее не виню.
- Хотела бы я знать, что она сделала, когда ты... не вернулся.
- Если бы я вернулся, то не застал бы ее там - она бы уже вернулась на базу. Задание выполнено...
- Нет! Любовь к тебе не была частью ее задания. Так не могло быть!
- Она просто увлеклась. Так же, как и я. На все были свои причины, я в этом не сомневаюсь. Им там, в Центре, видней...
- Замолчи! - мягко приказала она, закрыв мне рот поцелуем.
Стройное обнаженное тело повлекло меня за собой в темноту.
- Я ревную к ней, - шептала она. - И все же она - это я.
- Я хочу тебя, Меллия. Каждой своей клеточкой. Я просто не могу вспоминать.
Она то ли всхлипнула, то ли засмеялась.
- Ты занимаешься любовью со мной - и думаешь о ней. Ты чувствуешь, что изменяешь ей - со мной...
Она умолкла, чтобы вновь остановить меня, когда я пытался заговорить.
- Нет, нет, не пытайся объяснить, Рэвел. Ты не можешь ничего изменить, ничем не можешь помочь. Но хочешь меня... хочешь. Я знаю...
Но на этот раз, когда мы вознеслись на вершину страсти, мир взорвался и швырнул нас обоих вдоль длинного туннеля через темноту и тишину...
19
Мы купались в свете и звуках; мягко дышала система циркуляции воздуха. Обнаженные, мы лежали прямо на полу в операционном зале темпоральной некс-станции.
- Как все просто, - сказала Меллия. - Почти примитивно.
Она поднялась на ноги, бесшумно подошла у пульту внутренней связи и щелкнула переключателем.
- Есть здесь кто-нибудь? - эхом пронесся ее голос по коридорам.
Никого. И не было необходимости осматривать станцию - ощущение пустоты висело в воздухе.
Меллия направилась к щиту внешней связи; я смотрел как она набирает общий для всех станций код аварийного вызова. Вспыхнула лампочка, показывая, что сигнал записан и сжат в один микросекундный писк, который будет повторяться каждый час, распространяясь на миллион лет контролируемого времени. Потом она прошла к дисплею, включила его и принялась просматривать последние записи; лицо ее в тусклом свете экрана выглядело напряженным.
Следя за ее грациозными движениями, понимая, что она совершенно не осознает своей наготы, я чувствовал, как просыпается во мне желание. Усилием воли отбросив эти мысли, я подошел и встал рядом.
Запись в бортовом журнале представляла собой обыкновенную стенограмму отчета, датированного девятым июля шестьдесят шестого года по станционному времени с шифром Берега Динозавров и кодом Нела Джарда в нижнем углу.
- Запись сделана за день до моего доклада, - сказал я. - Думаю, у него просто не было времени вносить какие-либо подробности во время нападения.
