Мысли Андрея прервал настойчивый звонок в коридоре. Он открыл дверь, и мимо него, легок на помине, промчался Виктор Петрович. Глаза его блестели каким-то новым, незнакомым Андрею огнем.
Он долго сидел в комнате под внимательным взглядом Андрея и комкал в руках носовой платок, стараясь успокоиться. Потом снял шляпу, уселся поудобнее в кресле, посмотрел в окно и сказал что-то совсем незначительное, кажется, о погоде. Андрей понял, что сейчас Виктор Петрович чем-то его огорошит. Но то, что он услышал, превзошло все ожидания. Виктор Петрович начал говорить, но, несмотря на внешнее спокойствие и даже на улыбку, голос его заметно дрожал:
— Вспомни, Андрей, ты когда-то заявил, что можешь зажечь искру жизни в моей мумии.
— У тебя неплохая память, — осторожно заметил Андрей, не зная, куда он клонит.
— Ну и как, ты не передумал?
— Ты же знаешь, что это была шутка. И, кстати, плохая шутка. Такое самобичевание тебя устраивает?
— Ошибаешься! — Виктор Петрович торжественно поднял палец. — Тогда-то ум у тебя работал острее, чем ты думаешь. Как твой опыт с кроликом?
— Опыт удачный.
— Так-с! — Виктор Петрович подался вперед, сощурил глаза и, придавая своему голосу внушительность, совершенно серьезно сказал:
— Ну, а если я предложу тебе оживить мумию?
— Теперь, кажется, шутишь ты?
— Нисколько. Я предлагаю оживить мумию, которой почти три с половиной тысячи лет. А?
Андрей пожал плечами и взял лежащую рядом книгу. Он перелистал несколько страниц, смотря куда-то в окно, и опять отложил ее.
— Странно, что ты, знаток Египта, так неудачно шутишь… Разве ты забыл, что я тоже ученый и, может быть, так же хорошо, как и ты, представляю себе египетский способ бальзамирования. Ведь перед бальзамированием удаляли мозг и все внутренние органы. Потом тело на семьдесят дней опускали в особый раствор из солей и смолистых веществ. Затем вынимали, просушивали, набивали душистыми травами и вновь пропитывали смолами. Как видишь, я тоже знаю, что мумия твоя давно превратилась в дубленую кожу. Так что шутка твоя не удалась.
— И все же, — Виктор Петрович положил ногу на ногу, — я совершенно серьезно, как ученый ученому, предлагаю тебе оживить мумию.
Андрей посмотрел в глаза Виктору Петровичу и только теперь понял, что он не шутит. В его глазах не было смеха, а только страх перед тем, что ему не поверят. Андрей растерялся. Смутное подозрение, что его старый друг нездоров, мелькнуло у него в мозгу.
Виктор Петрович между тем достал из кармана лист бумаги и молча протянул его Андрею.
— А! Это, вероятно, перевод папируса, который ты нашел в своем саркофаге? — догадался Андрей.
— Вот именно! Но текст папируса оказался зашифрованным, и я безрезультатно бился над ним два месяца. И ты знаешь, кто мне помог расшифровать его? Нина!
— Как это могло быть? — еле выговорил пораженный Андрей, и его протянутая рука с листком бумаги словно застыла в воздухе.
— Да, да! Шифр имел отношение к музыке! И Нина… впрочем, это теперь не так важно. Читай же, прошу тебя!
Андрей покачал головой, недоверчиво развернул четвертушку желтой бумаги и принялся читать, откинувшись в кресле:
«Велик и всесилен Амон-Ра — царь богов. Слава ему — мумии вечно нарождающейся и вечно юной.
Волею неба и с ведома жрецов, сохранивших верность древним богам Египта, положил я тайно на грудь того, кто носил опахало слева от фараона, этот папирус.
Вот появился в Египте фараон Аменхотеп. Эхнатон также имя его. И был он подобен Монту и Ваалу, но не против Хериуша и не против непокорной Нубии[4]. Против древних богов и служителей их взял он оружие и возложил на себя панцирь свой. Тогда сердца многих жрецов упали в телах их от страха. Руки их ослабели… И пошли они служить новому богу Атону, которого мы не знаем.
А те, чье сердце не упало, готовились ждать, когда отойдет Аменхотеп в царство Озириса.
Но появился у фараона новый советник Мересу. Был он из подлого рода, но стал глазами, ушами и разумом повелителя. И был Mepecv ожесточен, как сам Аменхотеп. Поднял он руку на древних богов, на храмы их, на жрецов их. И поняли все: еще много раз повернется круг времен года — и шему, и ахет, и перт, — пока получат жрецы долю свою[5]. Будут пусты их житницы, голы поля, малочисленны рабы их.
Но велик и всесилен Амон-Ра. Честь ему, идущему оживить Египет! Вложил он нож в руки девушки, служительницы богов, и упал Мересу и не поднялся больше.
Тогда призвал фараон жрецов Амона, ибо были они сведущи в искусстве бальзамирования. И повелел им превратить тело Мересу в мумию — вечное вместилище души его.
И мне, Яхмесу, было поручено это. И тогда сказал мне верховный жрец Корту: «Да исполнится воля богов: друг врага нашего недостоин погребения, какое подобает фараону. Оставь тело Мересу так, как оно есть. Но делай это тайно».
И я сделал так — в третий месяц времени ахет, в двенадцатый день».
Андрей прочел до конца это послание в вечность и передал бумагу Виктору Петровичу.
— Вероятнее всего, что это просто мистификация, — равнодушно заметил он.
Но Виктор Петрович никак не мог сойти с торжественного тона.
— Взгляни мне в глаза, — воскликнул он, — видишь ли ты в них насмешку?
Андрей взглянул и увидел только свое собственное отражение. Но на всякий случай он сказал:
— Нет.
— И я тебе заявляю, что этот документ подлинный и ему три тысячи триста пятьдесят лет!
— Ну, если документ подлинный, то твой Мересу, не подвергнутый бальзамированию, давным-давно превратился в труху.
— В том-то и дело, что это не так, — почему-то шепотом заговорил Виктор Петрович. — Должно быть, постоянная температура, горячий сухой воздух в каменной гробнице и полная герметичность саркофага сделали свое дело. Произошел процесс естественной мумификации.
— Ты разбинтовывал мумию?
— Нет еще и предлагаю сделать это вместе. Я открыл только руку. Мумия удивительно хорошо сохранилась. Я возьму разрешение перенести ее сюда — в лабораторию института. Согласен?
Андрей молчал и о чем-то думал.
— Искру жизни! — вдруг, словно про себя, проговорил он.
— Ты что-то сказал? — поспешно спросил Виктор Петрович.
Андрей не ответил и посмотрел на Виктора Петровича. Тот ждал ответа с волнением, обижать его отказом не хотелось. Андрей представил себе удивленные лица членов ученого совета, когда он будет докладывать об этом странном внеплановом опыте, насмешки товарищей по институту и… все же согласился.
…Через три дня в лабораторию внесли большой деревянный ящик и поставили около дверей. Виктор Петрович сам сорвал верхние доски, и Андрей увидел внутри странный саркофаг в форме сфинкса. Потом вскрыли саркофаг и сняли верхние полуистлевшие покровы, сотканные рабами несколько тысячелетий тому назад.
