— Доверяйте мне, как прежде, — сказала она хриплым шепотом. — Я попытаюсь пребывать с вами. Помните, у КОМ глаза повсюду, а я стану ее частью.
Она остановилась у библиотечных терминалов и повернулась лицом к остальным. Дружески расцеловала Тополиного Пуха в обе щеки. Затем он попятился, оставив женщину наедине с компьютерной сетью.
Светочерепицы в библиотеке потускнели, а свечи замерцали ярче, пылая, будто маленькие души-спутницы. Она протянула мозолистые руки и прикоснулась к устройствам ввода компьютера.
Библиотечные мониторы вспыхнули, запылали. Трехмерные интерактивные порталы сотворили на потолке библиотеки искусственное небо с пушистыми белыми облачками.
Мягкая Скала закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
По стенам, будто кометы, заметались живые огни, рисуя лес, реку, птиц, цветы. Из виртуальной дали донесся звон невидимых колоколов, звучное гудение, отдавшееся в костях Гарта. Духовная церемония привела ему на память старинную камеру множественного виртуального опыта, и он спросил себя, сколько тут реального, сколько чудесного… и сколько чисто театрального?
Затем изображения изменились, образы рассыпались, уступили место иным построениям. Пальцы Мягкой Скалы, дрожа, застучали по краям молочных интерактивных экранов, но, насколько мог судить Гарт, ничего своего она не ввела. Это великолепное зрелище исходило непосредственно от КОМ — поток образов как части опыта самого компьютера.
Теперь библиотека Опадающих Листьев превратилась в огромный придел храма, в колоссальный собор, далеко превосходящий размерами монастырские здания. С витражами и тысячами проходов. Символическое изображение лабиринта Компьютерно-Органической Матрицы. Сознание Мягкой Скалы могло провести там вечность, бродя среди всех обретенных знаний, всей записанной истории и даже других жизней.
Гарт стоял, приоткрыв рот, тараща глаза. Музыка по ту сторону сознания была, как хрусталь, свет был, словно россыпь самоцветов.
Лоб Мягкой Скалы наморщился от напряжения, она мысленно подсоединилась к КОМ и приготовилась загрузить свою душу. Все присутствующие затаили дыхание в этом окружении иллюзий.
В воздухе вокруг нее возникли светящиеся образы, светозарные существа, порхающие, как ангелы. Из Сети явились блистающие некто, чтобы приветствовать ее. Она воздела руки, подняла глаза. Они заключили ее в свой круг, будто в безопасный кокон, а потом увлекли в сверкающий лабиринт. Старая монахиня оставила свое тело навсегда. А с ним уносилась тень Мягкой Скалы, более молодая и сильная, исполненная вибрирующей энергии. Духи исчезли в завораживающих неисследованных витражных переходах.
Затем все образы погасли, и вокруг вновь возникла библиотека. Тело старухи скорчилось на полу — пустая скорлупа.
Гарт стоял, оледенев, совсем один в озаренной свечами комнате среди затаивших дыхание людей. Тополиный Пух опустился на колени рядом с телом Мягкой Скалы, бережно обвил руками ее лысую голову. Внезапно библиотека взорвалась гулом взволнованных голосов.
Эдуард наклонился к Гарту.
— По-твоему, все эти образы были просто порождением компьютера? Представлением, которое подготовила для нас Мягкая Скала?
— Эдуард, не будь циником! — нахмурившись, сказала Тереза. Гарт все еще был заворожен красотой недавнего зрелища.
— Мне все равно, что это было. — Ничто на его памяти не вдохновляло до такой степени. — Могу только надеяться, что когда-нибудь и я сумею создать нечто столь же прекрасное, столь же впечатляющее.
Следующие несколько недель оперативники Бюро, оставившие мысль завладеть зданием Опадающих Листьев, с большим жаром вели поиски террористов.
Убежище заговорщиков взяли штурмом, и большинство уцелевших технофобов были либо убиты, либо арестованы. Главарь и один из его помощников опять сумели спастись, однако цепи покушений был положен конец.
Терезе хотелось думать, что, быть может, благотворное вмешательство нового духа Мягкой Скалы в Компьютерно-Органической Матрице содействовало воцарению спокойствия. КОМ больше не устраивала отключения энергии или карательные бури. Город вернулся к нормальной жизни.
Но сам монастырь необратимо изменился. Тереза бродила по пустынным коридорам, пытаясь найти себе занятие, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Без Мягкой Скалы, без Дарагона, даже без тощего долговязого Канши большое старинное здание перестало казаться родным домом.
Пахнущие пылью коридоры, кирпичные стены, оконные ниши и комнатки для медитации теперь казались опустевшими. Прежде она с головой уходила в то, что Мягкая Скала называла Великими Вопросами, стремилась постичь эзотерические понятия. Но теперь она отказалась от надежды обрести реальные ответы. Слишком уж глубоко она забрела в философские дебри, а ее единственного проводника больше не было рядом.
Она цеплялась за Эдуарда и Гарта, отчаянно стараясь ощущать их рядом. Недавние потери — Канша, Дарагон, Мягкая Скала — были болезненным напоминанием о том, что скоро и ей предстоит покинуть Опадающие Листья.
Ну, хотя бы они трое — ровесники, и потому она, Гарт и Эдуард останутся вместе, встретятся с внешним миром втроем. Они могут оказаться вместе… они должны быть вместе. Если бы они все постигли перепрыг одновременно…
Лежа без сна, Тереза ощущала скрытый в ней потенциал, чувствовала, как ее мысли обретают свободу, дух воспаряет, готовый покинуть тело. Однако до сих пор она была не способна к обмену, к тому, чтобы отдать свою душу кому-то другому, а взамен взять его дух в собственное тело-приют. Она пыталась, пыталась, пыталась, но пока безуспешно.
Последнее время неудачи начали ее пугать, как и Гарта с Эдуардом. Все они видели, какая судьба постигла Дарагона, когда он оказался неспособен к перепрыгу. Терезе страшно было подумать, что такое может случиться и с ними: ведь они так нужны друг другу!
После Мягкой Скалы монахи, которые брали на себя тренировку сознания трех старших подростков, казались особенно неуклюжими. Гикори был нетерпелив и язвителен, Тополиный Пух слишком занят, а прочим хватало забот с их собственными группами младших детей.
Новые учителя не умели найти наилучший способ объяснить Терезе те или иные трудные понятия. Да, Мягкая Скала была особенной.
Когда Тереза оставалась одна, она обретала внутреннее спокойствие и сосредоточенность, трудясь в саду-огороде. Месяц за месяцем она опекала растения: удаляла сухие листья, выпалывала сорняки, добавляла удобрения и рыхлила почву у корней. Она проводила там все свободное время, даже когда ей этого не поручали. Гикори, казалось, был только доволен, что она сама находит себе занятия.
