– А они не вступят в реакцию прямо на мне?
– Не, я уже так делал.
– Ладно, – согласился я. Встал, втянул в себя воздух и сжал зубы покрепче.
Пытка продолжалась довольно долго.
– Лучше бы я сразу попался, – прошипел я.
– Эй, Энрик! Где это ты потерял свой непобедимый боевой дух? – удивился Лео.
– Покажу, – обещал я. – Там такая жгучая и колючая трава… одновременно.
– Так-то лучше, – одобрил Лео шутку, а не траву. – Всё, только покрасить осталось.
Наконец он меня обработал.
– В душ, – скомандовал Лео, – и голову помой обязательно, а то только дурак не догадается.
Во время завтрака к нам подошел сержант Бовес. У меня сердце замерло.
– На зарядку надо ходить, – заметил он наставительно, – сто отжиманий.
Мы с Лео кивнули. Сержант ушел.
– Энрик, – укоризненно сказал Лео, – это такая ерунда. За кого ты меня принимаешь?
Наверное, у меня на физиономии написано: расстраиваюсь, что подставил Лео. Я улыбнулся: как здорово иметь друзей!
За день я мысленно повторил эту фразу еще очень много раз. Мир был как в тумане. На скалолазании вместо меня следом за Тони подсаживали Алекса, и он забивал крючья поглубже. Потом наверх забирались Роберто и Лео и помогали влезть Гвидо и мне. Гвидо недовольно фыркал – считал, что хватит с ним нянчиться, но не протестовал. Страховка впивалась в свежие ссадины. «Так тебе и надо», – злорадствовал внутренний голос.
На полосе препятствий изобретенная мной технология перелезания через стены понадобилась не только Тони, но и мне самому.
После обеда я не пошел купаться, а устроился на солнышке, чтобы не знобило. Стало только хуже, и я перебрался в тень. Алекс плюхнулся на песок рядом со мной:
– Тебе надо к врачу.
Я помотал головой:
– На меня ночью была облава. Если пойду к врачу, Ловере догадается, что это был я.
– Ну и что? Он же не зверь! Тебе и так плохо.
– Нет! Он меня не пощадил, а именно не поймал! Ясно?
– Гром тебя разрази!
К нам подошел Лео:
– Ну, и где тебя носило?
– В море, ночью и в одиночку, за буйками, на скале, за пределами лагеря. Нарушал все категорические запреты одновременно, – ухмыльнулся я.
– Зачем?!
– Просто так, не спалось.
– Совсем спятил!
– Угу, точно. Бовес разбудил моего беса противоречия – запретил мне читать.
– На скале и за пределами ты скрывался от погони? – уточнил Алекс.
– Ага. Я понимаю, сдаться было бы проще, – вздохнул я.
– Сдаться – всегда проще, – задумчиво сказал Лео. – Только не вздумай заболеть! Ясно?
– Предельно. Нам пора идти стрелять.
* * *
Ближе к вечеру на кемпо я понял, что чувствует вареный омар, когда его режут на части. Ребята щадили меня изо всех сил, но тут к нам подошел Дронеро – и лафа кончилась.
Сегодня Лео и Роберто, к которым он, в общем-то, благоволил, его не интересовали. Спарринговал он со мной – и очень жестко. Хорошо хоть выбросить из головы все мысли на этот раз было несложно: там билась только одна: «Куда бы прилечь?» На этот раз я не смог оказать ему достойного сопротивления, даже когда ускорился.
После боя у меня на спине горели следы от четырех ударов боккэном.
– Мы все сегодня не выспались и очень злые, – тихим шепотом, чтобы слышал только я, пояснил Дронеро. – Понял, тигренок?
Летучие коты! Всё зря. Ну конечно! Это он прыгал через меня в аллее – и узнал по росту, сложению и характерному движению моей школы. Мое теперешнее состояние подтвердило его догадку. Вечером капитан Ловере вызовет меня к себе и… Я отвернулся и поморгал, чтобы не разреветься, этого только не хватало!
– Если я спрошу, ты ответишь?
Я кивнул.
– Я не спрашиваю.
Он плавно развернулся и понес себя к другой группе ребят.
И что теперь? Он хотел сказать, что с меня хватит и он меня не выдаст? Или нет?
По-моему, с меня действительно хватит, но лейтенант может придерживаться другого мнения на сей счет.
– Что он тебе сказал? – с беспокойством поинтересовался Лео. – На тебе лица нет.
– Он меня ночью узнал.
– Вот черт!
– Но я не уверен, что правильно его понял, может быть, он не будет докладывать Ловере.
После ужина мы с Лео потащились на штрафную площадку: отжиматься. Точнее, тащился я, а Лео приноравливался к моей скорости. Площадка находится позади штабного домика, места, которое я предпочел бы еще несколько дней обходить стороной.
Это ж надо, вчера я весело и непринужденно, на глазах у каких-то восхищенных мальков, отжался сто пятьдесят раз на пальцах, подряд, а сегодня… Отжимался я на кулаках, раз уж Бовес не сказал, как именно, предположим, что так. В голове звенели колокола и мерзкая мысль, что за мной никто из сержантов не наблюдает, и никто, кроме меня самого, не считает отжимания. Нет, я про себя знаю всё! И этого достаточно, иначе зачем я сегодня практически признался Дронеро и почему не побежал к врачу: пощадите бедного больного ребенка. Сейчас еще тридцать отжиманий – и можно будет пойти и лечь. И никакой бессонницы. Уф, всё. Лео стоял рядом и ждал, пока я вымучаю из себя последние несколько раз.
– Вставай, – сказал он тихо, – отойдем в тень, я тебя потащу, а здесь не стоит.
Мы побыстрее убрались в темную аллею, и Лео подставил мне плечо. Рядом какая-то компания шумно играла в охоту на горынычей или, судя по победному реву, в удачную охоту горынычей – люди так обычно не вопят.
Около нашей палатки нас поджидали любители хорового пения, Лео разогнал их одной фразой, заявил, что у него пальцы болят, и играть он не будет. Недовольно ворча, народ разошелся кто куда.
Лео свалил меня на спальник. Я зашипел от боли и перевернулся на живот: синяки, наставленные Дронеро, дали о себе знать.
– Чего? – спросил Лео.
– Твой любимый инструктор сам со мной расправился.
Лео зажег свет и опять взял в руки «яд горыныча»:
– Снимай футболку и показывай где, а то ты покрашенный, не видно.
– Угу, и на этой веселой ноте закончился, наконец, этот бесконечный день, – торжественно изрек я заплетающимся языком.
Утром я чувствовал себя намного лучше, но ненамного лучше выглядел. Оказывается, вечером, уже после того, как я заснул, Лео назначил дежурного по покраске Энрика, поэтому Алекс разбудил меня минут за десять до подъема: красить. И все эти десять минут мы с ним героически не хохотали.
– На Земле, – тихо сказал Алекс, опрыскивая длинные синяки на моей спине «ядом горыныча», – есть такие полосатые лошади, зебры называются, очень на тебя похожи.
– Тебя обманули, – заверил я его, – не бывает полосатых лошадей. У Кальяри был альбом со всеми мастями, я его смотрел.
– Ну, может, это какие-нибудь генно-модифицированные, – Алекс не стал со мной спорить.
