Руфь продолжала, задыхаясь.
— Когда я летела с Норхалой, мне казалось, что я на пороге не изведанного никогда блаженства, и былая жизнь стала сном, а вы и Мартин, снами во сне.
— Гипноз, — пробормотал Дрэк.
— Нет, — Руфь покачала головой. — Нет, больше, чем гипноз. Я не помню ничего из того путешествия по воздуху, кроме момента, когда почувствовала, что Мартин в опасности и прочла в глазах Норхалы смерть для него. Я спасла его и снова забыла все. Потом, когда я увидела этот пламенный диск, я не испытала ни ужаса, ни страха. Была огромная радость, точно я, наконец, вышла из бесконечного, черного океана отчаяния к яркому солнцу.
— Руфь! — в голосе Дрэка было возмущенное удивление.
— Подождите, — девушка подняла трепещущую, руку. — Вы спрашивали и должны теперь слушать.
Когда она снова заговорила, голос ее был низкий, странно ритмичный, в глазах был восторг.
— Я была свободна, свободна от всех людских цепей, страхов и печалей, от любви и ненависти. Свободна даже от надежд. Зачем была надежда, когда я владела всем, что можно было желать? И я была частью стихии, одно с вечным, и в то же время вполне сознавала, что я — Я. Из того, что держало меня, из его пламени лилась жизнь, поток жизни, в котором я купалась. И казалось, что эта жизнь приближает меня к стихии, превращает меня в эту стихию. Потом выстрелы… пробуждение было ужасно. Я увидела упавшего Мартина и сбросила с себя очарование. Я оторвала его от себя. О, как это было ужасно! Это было похоже на то, что из мира, где не было ни горестей, ни сомнений, из ритмичного и гармоничного мира я вернулась в мир черный и грязный, как кухня. А пятно все еще на мне, — голос Руфи стал громче, — и что-то хочет покорить мою волю. Ах, если бы я могла уснуть! Но я боюсь спать. Я думаю, что никогда больше не буду спать. Я боюсь, что во сне это одолеет меня.
Мы с Дрэком переглянулись. Я просунул руку в свой мешок с лекарствами и вытащил снотворное средство, безвкусное и бесцветное. Я опустил немного этого лекарства в чашку с водой и подал его Руфи. Она, как ребенок, доверчиво и покорно выпила.
— Но я не сдамся, — глаза Руфи были трагичны, — я одержу верх, правда!
— Ну, конечно, — ободрил ее Дрэк. — Девять десятых вашего страха — результат усталости и нервности.
— Да, это будет трудно, но я все же одержу верх… — глаза Руфи закрылись. Мы положили ее рядом с Вентнором. Потом Дрэк прошел к тому занавешенному овалу, через который ушла Норхала.
— Дрэк! — крикнул я, — куда вы идете?
— Я иду к этой чертовке, — спокойно ответил он, — и во что бы то ни стало добьюсь от нее толку.
— Дрэк, — в ужасе закричал я, — не повторяйте ошибки Вентнора. Это не способ бороться с ними.
— Ошибаетесь, — упрямо возразил Дрэк, — я заставлю ее говорить.
Он протянул руку к занавесу. Но не успел он коснуться его, как занавес раздвинулся. Из-за него, крадучись, вышел евнух. Он стоял неподвижно, и черные глаза его с угрозой смотрели на нас. Я встал между ним и Дрэком.
— Где ваша хозяйка, Юрук? — спросил я.
— Великая ушла, — злобно ответил он.
— Ушла? Но куда же?
— Кто может задавать вопросы Великой? — визгливо закричал евнух. — Она приходит и уходит, когда ей нравится.
Я перевел Дрэку.
— Я этого так все равно не оставлю, профессор, — упрямо ответил Дрэк. — Я буду с ней говорить.
— Юрук, — сказал я, — мы думаем, что вы лжете. Нам нужно поговорить с вашей хозяйкой. Проведите нас к ней.
— Я уже сказал вам, что Великой здесь нет, — ответил Юрук. — Мне нет дела до того, что вы не верите. Я не могу вас провести к ней, потому что не знаю, где она. Вы желаете, чтобы я провел вас по дому?
— Да, — сказал я.
— Великая приказала мне служить вам, — насмешливо произнес евнух. — Следуйте за мной.
Он провел нас в помещение, которое можно было бы назвать центральным залом. Оно было круглое, и пол его был усеян множеством небольших ковров, колорит которых алхимией времени был превращен в прекрасные оттенки всех цветов. Клинообразные письмена на этих коврах говорили об их древности. Стены зала были из того же вещества, похожего на лунный камень, как и в первой комнате. В стенах были четыре двери, сходные с той, в которую мы вошли. Мы заглянули в каждую из этих занавешенных дверей.
Все комнаты были совершенно одинаковы, расходились от центрального зала по радиусам. Все здание со стенами и крышей было — шар, и кривизны поверхности шара и составляли стены и потолок этих комнат.
В первой из комнат находилось всевозможное оружие, короткие обоюдоострые мечи и копья. Вторая была, очевидно, берлогой Юрука. В ней стояли медная жаровня, нечто вроде подставки для копий и гигантский лук с прислоненным к нему колчаном, полным стрел. Третья комната была вся заставлена сундуками, большими и маленькими, деревянными и бронзовыми. Все сундуки были плотно закрыты.
Четвертая комната была, несомненно, спальней Норхалы. На полу ее лежали толстые, старинные ковры. Недалеко от двери было низкое ложе из слоновой кости, инкрустированной золотом. На спинах четыре золоченых львов стояло высокое зеркало из полированного серебра. Возле зеркала забавно выстроились в ряд многочисленные сандалии. На низком шкафу лежали гребни из перламутра, золота и слоновой кости, усеянные цветными камнями — синими, желтыми и красными.
На все это мы взглянули только мельком. Мы искали Норхалу. Но ее и следа не осталось.
Юрук опустил занавеси и вернулся с нами в первую комнату. Мы составили вместе наши мешки и сели, прислонившись к ним.
Черный евнух присел шагах в десяти от нас и не сводил с нас черных, блестящих глаз. Потом он опустил глаза и стал делать руками медленные, странные движения. Удивительно было то, что эти руки точно жили своей, особой от остального тела, жизнью. И я стал видеть только руки, двигающиеся взад и вперед так ритмично, так усыпляюще, так усыпляюще…
Из черных рук истекал сон…
Я стряхнул с себя летаргическое состояние, начинавшее завладевать мной. Голова Дрэка склонялась, склонялась в такт черным рукам. Я вскочил на ноги, весь дрожа от необъятного гнева, и навел револьвер прямо в лицо евнуха.
— Проклятый, — крикнул я. — Брось свои проделки! Сейчас же повернись к нам спиной.
Напряженные мускулы рук сократились, когти черных лап спрятались. Он не знал, что это за металлическая трубка, которой я ему угрожаю, но он почувствовал опасность. Он неохотно повернулся к нам спиной.
— Что случилось? — сонно спросил Дрэк.
— Он пробовал нас загипнотизировать. И едва не достиг этого.
