- Каждый цветок тянется к солнцу. - Селенолог посмотрел на смущенного доктора. - Вы уже подумываете о возвращении?
- Конечно. Но, разумеется, лишь после того, как это дело будет... закончено.
- А пока конца не видно. Жаль. Но, как известно, последняя капля переполняет чашу. Я раздумывал над вашими словами, майор. И вспомнил об одной мелочи, которой сначала не придал никакого значения. Но сейчас, для полноты картины, мне кажется, она пригодится. В ту субботу я по телефону разговаривал с Шмидтом. Незадолго до его смерти. Не исключено, что я был последним, кто слышал его голос.
- В самом деле? Это интересно. Вы говорите, по телефону...
- Да. Он позвонил и спросил, не у меня ли случайно Мельхиад. У меня его не было. Весь разговор состоял из нескольких слов.
- Нескольких слов, - задумчиво повторил майор. - Когда это было?
- В 10:49 утра.
- Не показался ли вам вопрос Шмидта странным? Необычным?
- Нет. Определенно нет.
- А его голос?
- Тоже нет.
- Часто вам задают подобные вопросы?
- Иногда, майор, время от времени.
- Шмидт и раньше спрашивал вас о чем-нибудь по телефону?
- Кажется, нет. Нет, никогда.
Юрамото встал.
- Одна молния может озарить путнику дорогу. Мне бы хотелось, чтобы мое скромное сообщение помогло вам.
- Что у вас с ногой?
- Пустяки, - отмахнулся Юрамото, - не стоит вашего драгоценного внимания, хотя и участие согревает, подобно весеннему солнцу. Когда в ту субботу мы бежали к радиотелескопу, я оступился, вывихнул сустав и еле доковылял назад. Но теперь все прошло. И меня ничто не беспокоит.
- Если бы мы могли сказать то же самое, - пробормотал Гольберг. - Это блуждание в потемках... - Он не закончил.
- Без света нет тени, - уходя, улыбнулся Юрамото, - так говорили наши деды. И чем больше вдумываешься в старые пословицы, тем больше находишь в них мудрости.
ПОДПИСЬ ПРЕСТУПНОЙ РУКИ
- Без света нет тени. - Гольберг озабоченно покачал головой. - Это всем известно. Возможно, в словах селенолога есть какой-то скрытый смысл, но как до него докопаться?
- Вас только это заинтересовало? - спросил Родин.
- Представьте себе. Однажды он нам уже помог таким образом - помните? Когда речь шла о том, сколько времени занимает дорога от радиотелескопа до базы. Кто знает - вдруг он снова хочет о чем-то нас предупредить?
Стук в дверь прервал их разговор. На пороге появился астроном Ланге.
Нет, ничего нового он не вспомнил. Но, возможно, какая-нибудь подробность всплывет во время разговора сейчас, когда к версии о смерти Шмидта относятся иначе.
- Хорошо. - Родин помолчал. - Так вы утверждаете, что были одним из последних, кто говорил с Шмидтом. У шлюзовой камеры, верно? О каких-то пустяках, кажется, о солнечном шуме. Так ведь? Не могли бы вы припомнить какие-нибудь подробности?
Астроном задумчиво посмотрел на следователя.
- Насколько я помню, Шмидт жаловался, что в последнее время солнечный шум усилился. По его словам, в четверг ему еще удалось поймать несколько любительских станций, но вчера, он имел в виду пятницу, помехи сильно возросли.
- Не показалось ли вам, что этот факт его очень расстроил?
- Ну, нет. Немного огорчил, конечно, ведь наше пребывание на Луне заканчивается, и для него каждый час хорошей слышимости имел значение.
Родин взял в руки записную книжку Шмидта и начал ее перелистывать.
- У меня не выходят из головы эти загадочные числа.
- Я помню. Этот код...
- Значит, вы убеждены, что это код?
- Ну, зачем же так категорично? Просто полагаю, что это вероятно и вполне правдоподобно. Впрочем, нельзя исключить и другие варианты. Как знать - может, это пометки, связанные с каким-то опытом?
Между тем майор нашел нужную страницу, долго смотрел на нее и наконец недоуменно пожал плечами.
- Тут уж, видимо, мы действительно ничего не узнаем. А может быть, Шмидт стоял на пороге какого-нибудь важного открытия? Впрочем, здесь еще целый ряд записей. - Он перевернул несколько страничек, но тоже ни о чем не говорящих. Несколько названий звезд, и одно - Альфа Орла - подчеркнуто.
- Знаете, Ланге, я много думал об этой вашей теории, - сказал вдруг Гольберг, и в его словах послышался вызов.
- В самом деле? - Голос астронома прозвучал холодно, почти враждебно, будто он был настороже и взвешивал, не поднять ли брошенную перчатку. Вы, верно, нашли новые убедительные доводы против нее, - добавил он иронически.
- Отчего же, я просто вспомнил о старых. Если не возражаете, мне хотелось бы кое-что уточнить.
Ланге молча кивнул.
- Вы утверждаете, будто человек является единственным разумным существом...
- Нет, я этого не говорю.
- Простите. Я забыл о разумных обезьянах. Итак, человек является единственным существом во Вселенной с высокоразвитым интеллектом. Этим предопределено, что человек покорит Вселенную и станет ее господином.
- Разумеется, интерпретация весьма упрощенная, но это неважно. Да, в принципе будет именно так, как вы говорите.
- И вы, вероятно, предполагаете, что когда-нибудь человек покинет Землю и земная цивилизация погибнет.
- Конечно. Ведь все течет, все изменяется, все, кроме времени и пространства, имеет начало и конец. Даже звезды не вечны.
- А человек?
- Он будет существовать всегда. К тому времени, когда погибнет Земля, человечество распространится по всей нашей Галактике.
- По-вашему, жизнь - это величайшая редкость? Единственная и неповторимая болезнь материи?
Ланге укоризненно посмотрел на Гольберга.
- Не болезнь, а высшая форма. Действительно единственная и неповторимая.
- Но ведь вы сами себе противоречите! Вы же говорите - возникновение высокоорганизованных форм жизни - редчайшая случайность, которая может возникнуть во всей Галактике один раз в миллиарды лет.
- Это бесспорно, так как математически доказано.
- Допустим. Но, с другой стороны, вы пророчите человечеству вечное существование. Значит...
- Да, вечное. Но лишь в одном направлении временной оси.
- Понятно. Человечество не вечно в полном смысле слова, так как был такой период, когда оно не существовало. Оно возникло, развивается и будет вечным в будущем. Так?
- Да, так.
- Допустим. Но если человечество вечно, то условия для возникновения высших форм жизни будут появляться несчетное число раз, ибо бесконечность, деленная на несколько миллиардов, все равно остается бесконечностью. Значит, согласно вашей теории, в течение нескольких миллиардов лет могут возникнуть другие космические цивилизации? Как же вы, ученый, можете априори утверждать, что ни одна из этих цивилизаций в интеллектуальном отношении не обгонит людей и не ниспровергнет их до уровня своеобразных галактических человекообезьян? А что, если именно в этот момент, за тысячи световых лет от нас, происходит деление клетки и существа, которые появятся в результате этого процесса, превзойдут нас по своему развитию! Почему вы думаете, что, кроме человечества, не могут появиться интеллектуально более развитые существа, у которых творческий гений человека сочетается со скоростью расчетов электронно-вычислительных машин! Заметьте, в этих своих гипотезах я не выходил за рамки вашей теории.
