После сна они снова ходили в центр. Не терпелось узнать, поддержит ли их идею с провиантом Майкл. Однако его найти не удалось. Макар сказал, что сам его ищет. Но затею, придуманную Иоши, он не только одобрил, но даже развил.
— Это очень хорошо придумано, — обрадовался Макар такой смекалке, проснувшейся в клетионцах, еще недавно казавшихся безнадежно раболепными. — Только нужно запасать пищу не только, чтобы в выходные можно было ей питаться, а в большем количестве! Но и не только пищу, а еще и одежду, и другие предметы, которые могут пригодиться…
«…во время очередных стычек», — додумал Макар. Произносить, однако, этого он не стал.
На хату к Шэхриэру они вернулись в еще большем составе. Настолько большем, что уединение на какое-то время Шани и Шэхриэра, оказалось совершенно не замеченным. Но пир пришлось через некоторое время прекратить, так как без богатого стола и халявная хата не мила.
Решили попробовать исполнить на бис аферу Шэхриэра. А если дело вызреет, то еще есть два обиора, чтобы вернуться в гостеприимный дом.
* * *
Авдей тоже вернулся домой и, войдя, впервые услышал, как Деш разговаривал несколько более напряженно, чем обычно.
— Мы пытаемся понять первопричину их действий. Она обязательно должна быть, — убеждал Деш. — Остановить мы это сможем, только устранив причину… Вряд ли. Ограничения решить проблемы полностью не смогут.
Деш закончил разговор и увидел Авдея.
— А ничего не понял, кроме интонации. Никогда раньше не слышал, чтобы пратиарийцы разговаривали на повышенных тонах, — заметил Авдей. — Я даже думал, что такие эмоции вам не присущи.
— Для таких эмоций обычно нет повода, — ответил Деш, переводя дух.
— А сейчас есть?
— Сейчас есть. Я не могу понять, почему. Чего людям не хватает? Комфортные условия есть, питание достаточное, занятие имеется, нагрузка не превышает допустимую, свободное время есть, чем его заполнить… — он задумался, — Тоже вроде есть.
Авдей тоже задумался. С одной стороны, с людьми ему было гораздо теплее, чем в семье Деша. Он успел приобщиться к развивающемуся процессу, ощущал себя на его стороне, и ему не было выгодно, помогать Дешу разобраться. С другой стороны, он Деша тоже воспринимает хорошо, как своего, привык к нему. Они очень много общались, и Деш объяснил Авдею много вещей, о которых он иначе бы не узнал.
— Нет основы! — неожиданно для Деша сказал Авдей.
— То есть? — не понял Деш.
— Им не на что опереться. Все чужое. Нет того, ради чего все. Не во что верить!
— Кому?
— Людям.
— У них есть вера. Они попали в Большой мир, к которому стремились с рождения, — уверенно заявил Деш.
— Значит, цель достигнута, — словно опровергая тезис Деша, ответил Авдей.
— Но это только должно поддержать веру, так как получено достоверное доказательство!
— Все верно! Только что дальше? Тем более, эта вера была не у всех?
— Ты, наверное, имеешь в виду землян. У вас разве не было точно такой же веры? С разницей в деталях только!
— Это была мечта о блаженстве!
— Здесь его разве нет? Здесь тепло, на Калипре, например, не бывает холодно или жарко. Здесь сыто, удобно.
— Сейчас не очень сыто, — улыбнулся Авдей.
— Я тоже как раз собирался поесть перед уходом. Поедим вместе и продолжим тему, если ты не возражаешь? — предложил Деш.
— Поговорить всегда рад, особенно о чем-то осмысленном? — согласился Авдей.
Они прошли в столовую, окно которой светилось от косых утренних или вечерних лучей Сиклана. Авдей так до сих пор и не решил, что здесь считать утром, а что вечером. Если судить по тому, что пратиарийцы встают, то это утро, но при этом Сиклан заходит, как Солнце по вечерам.
— Землянам даже позволено заниматься чем-либо посторонним по своему усмотрению, если есть такое желание, — продолжил прерванный разговор Деш.
— Люди не могут ничего не делать. Но и делать что-то, не ощущая зачем, тоже.
— Я это знаю. Это ваше главное свойство — деять. Но тогда ваше же желание, быть осмысленными, противоречит вашей мечте, не имеющей четких очертаний. А система Прата почему-то им не соответствует! Здесь, по крайней мере, на Калипре, даже не бывает пасмурно!
— Попав сюда, у людей рассыпалась главная идея — возрождение в новой жизни на Земле, — попытался найти разницу Авдей. — Стало очевидно, что это конец. У нас в религиях почти везде основной мыслью является возможность повторения.
— Да, да. Мы наблюдали ваши культуры. На наш взгляд, это ваше заблуждение крайне нелогично. Понятно, как такая идея у вас смогла сформироваться.
— До времен астрономии люди думали, что Солнце умирает вечером и возрождается утром, люди наблюдали гибель растительности зимой и возобновление жизни на том же месте весной, — предвосхитил объяснение Авдей.
— Согласен. И я об этом же. Но мы пытались отследить по вашей истории, как она могла настолько исказиться, потеряв всякий здравый смысл, и при этом закрепиться. Возрождение, как наказание за грехи, в противоположность вечному блаженству! Так же странно, как и деградировать без занятия и все равно мечтать о безделии!
— Ну, на этот счет… — Авдей не нашел аргументов в защиту.
— Собственно не логично не само предположение возрождения, перебил Деш. — А то, что в новой жизни человек может быть наказан за грехи свои и даже своих родственников, содеянные в прошлых жизнях. При этом в якобы новой жизни вы абсолютно ничего не помните о прошлых! Что не удивительно, ведь их не было! То есть получается, что вы соглашаетесь нести наказание просто ни за что!
— За грехи?! Ты сам сказал, — повторил Авдей догму, которую сам воспринимал уже даже не на уровне веры, а на уровне именно догмы.
— Какие именно? Человек не знает сам навязываемых ему грехов. Он ведь не помнит прошлой жизни! И ладно бы кто-то знал и не говорил! Но нет! Тишина!
Я, наверняка, не сообщу тебе ничего нового, если скажу, что в каждом тяжелом моменте жизни каждый человек думает одно и тоже. Как ты думаешь, что именно?
Авдей пожал плечами.
— Он думает: «За что?».
Потом люди выходят по-разному из этого вопроса, — продолжал Деш. — Одни быстро вспоминают вот это абсурдное оправдание «за грехи в прошлой жизни», кто-то просто смиряется, другие начинают искать возмездия. Разве не так?
Может, Деш и был в чем-то прав, но Авдею претило признавать это. Хотелось что-то возразить. Но что?
— И появляются разного рода мании. С чем вы, собственно, и столкнулись здесь.
* * *
Ближе к концу асана Макар, уже как ужаленный, носился по всему центру Манкоа и допрашивал каждого встретившегося, не видел ли кто Майкла. Эмили объяснила ему, что видела, но из ее слов Макар вынес для себя главное, что Майкла они видели вместе с Арамааном.
