Когда Орбур и Вилвил объявили о своих намерениях, некоторые стали возражать.
— Для чего нужна еще одна летающая машина? Одну мы уже построили, мы доказали, что можем ее сделать, так чего ради мы будем делать еще? Ради кого мы будем тратить на нее время и силу. Лучше использовать воздушную ткань для торговли.
— Но как вы собираетесь здесь торговать? — последовал вопрос. — Если мы не будем строить другой «Ястреб», нам будут не нужны генераторы и генераторные бригады. И мы не сможем заключить на них пари. Нам некуда будет тратить плашки, которые вы зарабатываете, производя ткань, нам негде будет торговать вашей тканью.
Тех, кто не был в этом убежден, скоро перекричали. Гортин и я одобрили намерение моих сыновей, и вскоре на скале начали расти внушительных размеров подмостки.
Казалось, что женщины теперь навечно обзавелись именами. Шуга думал, что по окончании строительства первой лодки мы сможем отменить даже имя Мисс, но поскольку они снова оказались нам нужны для прядения нитей, мы не посмели этого сделать. А чума эта распространялась.
Новая жена, которую я купил на материке, не успела пробыть в моем доме и трех дней, как уже потребовала себе имя. Мои другие жены поддержали ее. Каким-то образом им пришла эта идея. Единственным исключением была моя безволосая дочь. Шуга намеревался вскоре освятить ее. У нас будет свое имя, собственное секретное имя.
Все эти дни Шуга был очень занят. Теперь он мог снять благословение и позволить взять сок и снова наложить благословение на домашнее дерево почти без затрат времени. И это стоило владельцу гнезда всего одного волшебного символа. К счастью, Шуга открыл, что взятие сока домашнего дерева отгоняет демонов. Он перепродавал сок домашнего дерева ткачам по три порции на плашку. И это была очень справедливая цена. Из-за повысившегося авторитета Шуги мне пришлось набрать новых подмастерий. Теперь их у меня было больше десяти, и они изготовляли в день плашек больше, чем их мог выкупить любой волшебник.
Многие жители деревни, кажется, не считали больше компенсацию символов необходимой. Они обменивались плашками как легким, ценным и неразрушающимся товаром. Но другие ценили их достаточно высоко, так что Шуга был постоянно занят.
Ткань нужно было благословлять, станки освятить, у домашних деревьев брать сок. Были еще оплодотворяющие заклинания, благословение имен. И все время приходилось присматривать за своими учениками, которые становились все искуснее в своих попытках убить Шугу.
— Бегаешь и молишься! — жаловался он. — Нет времени отдохнуть! И ты знаешь, Лэнт, они все еще обмениваются плашками Пурпурного. Меняют ее одну к четырем. Почему? Пурпурный же улетел.
— Но его магия сохраняется. Она впиталась в плашки и делает их счастливыми.
Шуга раздраженно фыркнул.
— Кроме того, ты работаешь лучше и более впечатляюще за плашку Пурпурного. Так мне рассказали, — добавил я.
— Это верно. Потому-то я и собираю плашки Пурпурного. Когда я уничтожу последнюю, здесь от него никаких следов не останется. И все будет так, как до его прихода к нам. Я искореню память о Пурпурном, Лэнт!
— Думаю, ничего не получится, Шуга. Плашки и ткань разошлись так широко, что ты никогда не сможешь выкупить их все.
Я опять принялся за разрезание и раскрашивание плашек. Намерения Шуги несбыточны. Каждый раз, когда он уничтожает очередную плашку Пурпурного, остальные еще поднимаются в цене. Люди уже не очень охотно расстаются с ними. Но я должен подумать и решить, что же я смогу сделать для Шуги.
Реликт империи
рассказ (пер. с англ. В. Заря)
Когда появился корабль, доктор Ричард Эйшель-Манн находился среди растений, порхая над ними на поясе-подъемнике. Он завис над одним из растений, с собственническим интересом разглядывая необычное пятно в его желтоватой листве. Вот это уже скоро созреет.
Этот любитель-натуралист был высоким и худым как палка; аристократическую голову его украшала щетка коротко остриженных медных волос и борода неправильной формы. Над его правым ухом проходила светлая полоса и по белому же пятну находилось с каждой стороны подбородка, на одном из них помещалась навощеная прядь. Когда голова поворачивалась под двойным солнечным светом, пятна непрерывно меняли окраску.
Манн взял из сероватого пятна на листве пробу ткани, упаковал ее и двинулся дальше…
Корабль упал с неба, словно метеорит, перечеркнув голубовато-белой полоской тусклое красное свечение Большой Миры. Высоко над головой он затормозил и начал описывать круги и блуждать, как пьяный, после чего опустился на равнину возле принадлежавшего Манну «Исследователя». Манн пронаблюдал за посадкой, а затем прервал свою шмелиную деятельность и направился приветствовать новоприбывших. Он был поражен таким совпадением. Насколько ему было известно, его корабль был первым, приземлившимся на этой планете. Компанию получить было неплохо… но что кому бы ни было могло здесь понадобиться?
Пока он парил обратно, успела зайти Малая Мира. Дальний край моря полыхнул белым — и крошечного бело-голубого карлика не стало. Тени резко изменили форму и мир окрасился в красное. Манн снял розовые защитные очки. Большая Мира была еще высоко, градусов шестьдесят над горизонтом, и до второго заката оставалось часа два.
Пришелец был огромен — толстый тупорылый цилиндр раз в двадцать больше «Исследователя». Он казался старым — не поврежденным и даже не потрепанным, а просто неопределенно старым. Нос его пока был плотно сомкнут, жилой пузырь втянут, если только у него вообще был жилой пузырь.
Поблизости ничего не двигалось. Должно быть, они ожидают, когда он поприветствует их, прежде чем высадиться.
Манн снизился к пришельцу.
Станнер поразил его в нескольких сотнях футов от земли. Без боли и без звука все мышцы Манна превратились в дряблое желе. В полном сознании и совершенной беспомощности он продолжал пикировать к земле.
Навстречу ему из необычно большого люка пришельца вылетели три фигуры. Они подхватили его, не допустив удара о землю. Перекинувшись веселыми замечаниями на неизвестном Манну языке, они отбуксировали его на равнину.
Человек за письменным столом был обряжен в фуражку капитана и любезную улыбку.
— Наш запас веринола ограничен, — произнес он на торговом языке. — Если мне придется воспользоваться им, я так и сделаю, но предпочел бы его поберечь. Вы, может быть, слышали, что у него есть неприятные побочные эффекты.
— Я вас очень хорошо понял, — ответил Манн. — Вы воспользуетесь им в тот момент, когда вам покажется, что вы меня поймали на лжи. — Так как до сих пор ему не ввели этого вещества, он решил что это блеф. У этого человека нет веринола, если вообще есть на свете такая штука как веринол.
