* * *
Спустя час народ повернулся спиной к уничтоженному поселению и потянулся вниз с холма. Позади, солнце проходя сквозь призму висящей в воздухе пыли роняло на немногочисленные руины багровый отсвет, который почему-то не казался тягостным. Вверх, тугой играющей струей уходило тепло, разгоняло серые облака. Дождь прекратился, а снег таял на глазах, являя собой ускоренное таинство весны. Казалось, вот-вот проглянут в пожелтевшей траве подснежники, да какая ни будь пичуга пропоет свое весеннею песенку жизни. Но пичуги молчали - испуганны были взрывом. Люди шагали вниз, сначала медленно, словно во сне, а потом все быстрее и быстрее, и в конце некоторые уже бежали с радостными криками. Бежали с раскинутыми во вселенском объятии руками, любящие весь этот мир, его небо, зеленую траву и пьянящий свободный воздух. Кто-то пел, кто-то смеялся как сумасшедший - энергия била ключом, требовала выхода. Люди бежали, в нелепой среди зеленой травы зимней одеждой. Но ее срывали, сбрасывали с себя, чтобы легче бежалось, чтобы грудь легче наполнялась бьющим в лицо бризом, ветер, который нес хорошую вещь - заточение кончилось! И они были счастливы! Счастливы, как узники смертного блока, сумевшие бежать на свободу. Потому что счастье - это почти всегда свобода. Они все шли и шли, с шутками, и песнями, с радостными выкриками, пока, ступая по замечательной мягкой траве, оставив позади разноцветное буйство осенних лесов, под ярко синим сентябрьским небом, не вышли к шоссе, что соединяло Москву и Ярославль. Как всегда оно было полно машин, и они проносились мимо остановившихся горожан, такие разные, сверкающий и разноцветные. Их было так много и они ехали оттуда и туда, из больших, полных жизни городов, и Москвы и Ярославля, Вологды и Твери. Много-много людей, которые не знают, что на свете есть тролли. А водители, что проезжали мимо, иногда притормаживали, удивленно оглядывали этих странных, открыто радующихся людей, оборванных и грязных, похожих на беженцев из какой-то горячей точки, с глазами с затаенной тоской и явным весельем. Притормаживали, а потом ехали себе дальше, и ни один не рискнул притормозить, кого ни будь подобрать. -Живем!!! - закричал Дивер, оборачиваясь, а за его спиной автомобильный поток все так же неостановимо бежал в обе стороны, символизируя собой вечной и неостановимо движение жизни, - Слышишь Влад, мы живем!!! Никита держался за его руку и сиял безмятежной детской улыбкой, в которой еще нет ни тени грусти. -Жить в мире, где есть тролли? - спросил Влад. -Нет, - ответил ему Никита Трифонов, - Жить в мире, где троллей нет! И снова засмеялся. Далеко позади них, в ярком солнечном свете, исходила каменной пылью последняя надежда древнего народа. Не оправдавшаяся.
Эпилог.
Брат Рамена-Нулла разлепил покрытые коркой засохшей крови глаза. В них плавал туман. Через некоторое время Рамена понял, что туман не в них, а в воздухе. Странно пахнущий зеленоватый туман. Чем-то знакомый. Рамена не помнил, как он здесь очутился, ее помнил, как полз, исходя кровью через полгорода, затратив на четыре отделяющих его от цели километров поистине бездну усилий, как походкой несвежего зомби ковылял через пещеры. Но он дошел, ни так ли? Дошел куда так стремился? Голова болела адски, иначе и не скажешь. Он со стоном поднялся и огляделся. Рамена сидел на склоне крутого, поросшего сине-зеленой травой, холма. Чуть дальше виднелся еще один холм, и уходящая в небеса серая, морщинистая стена - пещера, совсем не большая пещера. Подле стены виднелись обширные каменные россыпи - след недавнего завала. На холме громоздились черные остатки какого массивного строения, даже в разрушенном виде пугающие своей чужеродностью. За спиной хрипло каркнуло и Пономаренко обернулся. Большая черная птица с антрацитовыми глазами и нечищеным клювом. Глазки смотрят прямо но Дмитрия - то один, то другой. Птица выглядела запаршивевшей. В глазах Рамены вспыхнул тусклый огонь, он протянул к птице руку и сумел хрипло выговорить: -Ворон... Птица негодующе каркнула и больно клюнула его в руку, заставив отдернуться. Потом отскочила в сторону и с шумом взвилась в воздух мигом пропав в тумане. Низкие своды успокаивали, давали чувство защищенности. Рамена кое-как поднялся и заковылял вниз, посмотреть, что там за развалины. У подножия холма стояла деревенька, красивая как игрушка и совершенно пустая. Рамена шагал ней, всем телом ощущая покой и защищенность. Он наконец то был счастлив, и достиг того, что хотел. Он был один, совершенно один. Никто не будет больше мешать ему. Он один. Навсегда. С пещерой, Вороном и Троллями. Здесь. Среди крутых синих холмов.
Июль 2001 г
