— Рыцарь должен быть обучен владению любым оружием, Большой Том.
Род нахмурился.
— А я не знал, что рыцарей учат владеть рогаткой!
— Не учат, — признался Туан. — Но так уж было заведено у моего отца. И я этому выучился тоже. Вот увидите: оба дозорных рухнут на пол и даже не поймут, что сразило их.
— Не сомневаюсь, — мрачно буркнул Род. — Ладно, пошли. Я возьму того, что у очага.
— Э нет, — возразил Том. — Вы лучше возьмите того, что возле лестницы.
— О? Личные счеты?
— Ага, — по-волчьи оскалился Большой Том. — Который у очага развалился, — тот самый командир, которого наш Туан вычислил. Он был среди тех, кто меня в кандалы заковал. Так что это — моя добыча, господин.
Род заглянул в глаза Тома, и по спине у него побежали мурашки.
— Ладно, мясник, — пробормотал он. — Только помни: королеву я тебе пока не отдам.
— «Пусть каждый хоронит своих мертвецов по своему разумению», — процитировал Том. — Так что вы своих хороните, господин, а мои останутся мне.
Все трое легли на пол и поползли — каждый к своему противнику.
Роду показалось, что он целую вечность пробирается между ножками столов и стульев, по полу, усыпанному всевозможными огрызками. При этом его не покидал страх: а вдруг кто-то из его товарищей доберется до цели первым и успеет заскучать.
Послышался громкий звон, по залу эхом разлетелись его отзвуки.
Род замер. Ну, точно, кто-то из двоих его спутников за что-то задел.
Тишина. Потом вскрик:
— Это что такое было?
Потом…
— Эй, ты, там! Эгберт! А ну продери глаза, скотина. Чай, лестницу охраняешь!
— А? Чего? Что такое? — промямлил сонным голосом часовой.
— Вы чего разорались? — хрипловатым басом осведомился тот, что спал у очага. — Чего это вы вздумали будить меня по пустякам?
Пауза. Затем первый голос заискивающе произнес:
— Так ведь… шум был, начальник. Что-то там звякнуло под столом.
— Звякнуло, говоришь? — пробурчал начальник караула. — Да мачо ли что там звякнуть могло? Небось крыса явилась за объедками, а вы меня из-за этого будить вздумали? Еще раз разбудите, вот тогда я вам звякну по башкам вашим пустым, дождетесь у меня. Звякнуло у них, ишь ты… — потише проворчал начальник и умолк.
И снова стало тихо — только немного погодя один из часовых переступил с ноги на ногу.
Род беззвучно, облегченно вздохнул и стал ждать, когда засопит и «его» дозорный.
Потом он вновь пополз вперед и наконец затаился под столом, ближайшим к лестнице.
Ему показалось, что лежит он там целую вечность.
Но вот от очага донесся еле слышный свист и стук: Большой Том заехал своей жертве табуретом по макушке.
Род вскочил и бросился к часовому.
Краешком глаза он видел Туана. Тот выстрелил из рогатки. Камень описал красивую дугу. Род налетел на часового, врезал ему правой рукой, сжатой в кулак, под ложечку, а левой сдавил глотку.
Часовой сложился пополам. Род метко и резко ударил его ребром ладони по шее — чуть ниже края железного шлема. Часовой мешком рухнул на пол.
Когда он оглянулся, второй часовой на балконе, обмякнув, повалился ничком. Первый уже корчился на полу, сжимая руками горло.
Род в пять прыжков одолел лестницу и врезал ему апперкотом под нижнюю челюсть. Часовой закрыл глаза и потерял сознание.
Камень угодил ему по шее сбоку. Не сказать, чтобы зрелище это было такое уж эстетичное, но малому явно повезло: если бы удар был прямым, ему бы пришлось распрощаться с целостностью трахеи.
А вот напарнику его повезло меньше. Ему камень угодил в лоб. Лицо залило кровью, она ручейком стекала на пол.
— Прости меня, дружище, — прошептал Туан, созерцая дело рук своих. Еще ни разу Род не видел его таким сокрушенным.
— Издержки войны, Туан, — прошептал Род.
— Это верно, — вздохнул молодой Логир. — И, будь он мне ровней, я бы не так сожалел. Но мой титул обязывает меня защищать крестьян, а не убивать их.
Род взглянул на опечаленное лицо юноши и решил, что именно такие люди, как Логиры, снискали для аристократии уважение в веках.
Том оглянулся и тут же отвернулся, дабы связать поверженного начальника караула. Физиономия у него была грозная.
Итак, вылазка закончилась одной-единственной жертвой. Вскоре начальник караула и тот часовой, что стоял у лестницы, были надежно связаны крепким черным шнуром из запасов Тома.
Том поднялся по лестнице, глянул на Туана.
— Славно поработали, — проворчал он. — Двоих уложили, и притом одного в живых оставили. Это, спору нет, благородно с вашей стороны. А о втором не сожалейте так уж сильно. Вряд ли у вас время было прицелиться получше.
Туан явно смутился. Аргументированно возразить Тому он не мог, но все же ему было весьма не по себе из-за того, что простолюдин дает ему отеческие советы и как бы прощает за содеянное.
Род решил, что пора вмешаться.
— Вы здесь прежде спали, Туан? — И он, не оборачиваясь, указал большим пальцем на дверь, которую охраняли дозорные.
Вопрос вывел Туана из задумчивости. Он обернулся и кивнул.
— Стало быть, теперь тут почивает Пересмешник. — Род взглянул на Тома. — Твой клиент — из приближенных Пересмешника?
— Да.
— Значит, командиров осталось только двое. Не исключено, что они дрыхнут в комнатах по обе стороны от этой. — Том потянул себя за нижнюю губу и кивнул. Род продолжал: — Значит, по одному на каждого. Вы, ребята, поработайте с командирами. А я возьму на себя Пересмешника.
— Это почему? — недовольно проворчал верзила. — Почему это Пересмешник — твоя добыча, а не моя?
Род усмехнулся:
— А я — центровой игрок, не забывай. И потом, у тебя какой пояс?
— Коричневый, — признался Том.
— А у Пересмешника?
— Черный, — неохотно буркнул Том. — Пятый дан.
Род кивнул:
— А у меня черный и восьмой дан. Так что бери себе командира.
Туан нахмурился:
— Что за пояса? О чем это вы говорите?
— Да это мы так, о расстановке сил поспорили, не обращайте внимания.
Род развернулся к двери.
Большой Том схватил его за руку.
— Господин, — сказал он, на этот раз без издевки, — когда мы со всем этим покончим, вы должны будете обучить меня.
— О, с радостью обучу всему, что знаю сам. Я тебе степень магистра обеспечу, дай только дело сделать.
— Спасибочки, — ухмыльнулся Том. — Только у меня уже докторская степень имеется.
У Рода челюсть отвисла.
— И… в какой же области?
— В богословии.
Род кивнул:
— Подходяще. Надеюсь, твоя диссертация посвящена не каким-нибудь новомодным атеистическим теориям?
