желая связать обрывки воспоминаний с тем, что рассказал ему Влад. Он попытался удержаться на гребне безумной догадки, но она подступила так близко, что не разглядеть, не ухватиться, только падать и падать. Образы и слова обрушились на него и не в силах терпеть, он закричал:
– Мне снится кошмар!
Бездна качнулась.
Верх упал вниз и снова поднялся. Иван начал вращаться. Кровь прильнула к голове, разрывая сосуды на части. Кожа будто сползала с лица. Красные слезы вытекали из глаз. Потускневшим, почти невидящим взором, он взглянул на планету и вдруг заметил мрачные горы над побережьем и вспомнил, что дальше за перевалом пустыня. Там никто не живет. Ветер играет с песком. Насыпает барханы. Везде пустота. Ни рек, ни деревьев, ни домов, ни машин, только шорохи, скрипы. Стерильная, мертвая эта пустыня тянется за горизонт.
Иван снова кричал.
Пронзительно.
Долго.
Беззвучно.
3
Слова.
Они повторяются снова и снова.
Бесполезные конструкты рассыпаются на буквы, звуки и ударения.
Кто-то раз за разом читает один и тот же отрывок из детской книги:
– У людей есть сердца, и они всегда могут прислушаться к их зову и сделать то, что полагается. Но у меня нет сердца, и потому приходится постоянно быть начеку.
– У людей есть сердца, и они всегда могут прислушаться к их зову и сделать то, что полагается. Но у меня нет сердца, и потому приходится постоянно быть начеку.
– У людей есть сердца, и они всегда могут прислушаться к их зову и сделать то, что полагается. Но у меня нет сердца, и потому приходится постоянно быть начеку.
Чистый звук. Без эмоций. Голос существа с другой стороны темной бездны. Отклик демона в круге призыва на свое страшное имя. Набат, предвещающий скорую смерть.
Иван не понимает, о чем идет речь.
Голова такая тяжелая, что он никогда не сможет оторвать её от подушки. Тело будто одежда не по размеру. Кожа рвется на части, кости выпирают наружу. Он чувствует себя старым и немощным, словно прожил тысячу лет. Качаясь на волнах тошноты, больше всего на свете он хочет забыться, но сон то и дело уступает место кошмару. Яркие, болезненные вспышки аварийного освещения проникают сквозь веки, придавая воспоминаниям багровый оттенок.
Находясь на грани жизни и смерти он видит девушку в желтом платье. Удар за ударом её лицо превращается в кашу из мяса и крови, костей и зубов. Правый глаз лопнул и вытекает наружу. Слезы падают в океан. Он хватает её на руки и несет в сторону скал, погружаясь все глубже в кошмар. Бесконечный бред увлекает его в пропасть безумия, но голос приходит к нему. Он гремит над могучими водами океана. Голос полон мощи и несет пробуждение.
– Иван, если ты поможешь мне, то всё будет твоё.
Он открывает глаза.
Что-то не так.
В комнате запах болезни. Отвратительная вонь формальдегида, гнилой плоти, немытого тела и чего-то еще. Смрад такой, будто здесь проходил обряд экзорцизма.
Дьявол сидит рядом с кроватью.
– Когда-то давно, – говорит Влад, – люди верили, что колдуны, заключившие сделку со злом, пахнут серой. Но сущности вроде меня, поблагороднее, вызывают испуг лишь одним своим присутствием.
Иван хочет ответить, но слова не даются так просто, как раньше. Тело будто чужое.
Он выдыхает и шепчет:
– Я словно в аду.
Бледный дьявол смеется.
– Мы в круге пятом.
– Что ты имеешь ввиду?
Влад пожимает плечами.
– Этот корабль – наказание за грехи прошлой жизни.
– Ты говоришь, как священник.
– Ничего не поделать. Я вырос в православной семье. В детстве мне часто снились кошмары. Я видел предстоящие грешникам муки, и они были куда как реальнее, чем Господь Бог.
– Я забыл все молитвы.
– Молиться лучше по возможности стоя, ведь сказано в Священном Писании "Предстаньте пред Богом", а не прилягте. Так что вставай. Вставай и пошли. У нас еще много дел.
Иван обводит комнату взглядом. Она похожа на морг. Большую часть помещения занимает медицинская аппаратура, холодильные камеры и огромная стеклянная колба, от которой в стену уходят толстые кабели и провода. Она наполнена гелем серого цвета. Тут же находится набор для реанимации: аппарат искусственного дыхания, дефибриллятор и куча других инструментов.
Иван трогает горло.
– Трудно дышать.
Влад разводит руками.
– Дурная привычка, – говорит он, глядя на то, как Иван давится кашлем, – лучше не начинать.
– Воздух на вкус, как дерьмо.
– Так всегда, когда вдыхаешь здешнюю смесь в первый раз.
Влад поднимает с пола охапку грязных вещей и бросает их на кровать.
– Оденься. Иначе замерзнешь.
Иван замечает свою наготу и судорожно прикрывает пах, пытаясь напялить на себя рабочий комбинезон. Это простое действие отнимает все его силы. Он едва не теряет сознание, но все же поднимается на ноги. Комната сходит с ума. Потолок становится полом, стены сдвигаются ближе, из углов к центру тянется мрачная тень.
– Возвращение из мертвых порою бывает мучительным, – говорит Влад и подставляет плечо, – Я покажу тебе дорогу в Изумрудный город.
Иван принимает помощь. Он едва может справится с телом. Все кажется слишком тяжелым. Влад тащит его в коридор. Они проходят через массивные железные двери и попадают в заброшенную лабораторию.
Вековая пыль поднимается вверх и кружится будто снег.
Потолок освещен красным светом. Всюду кабели и провода. Сквозь стены проходит гул силовых трансформаторов. Несколько медицинских роботов рядом со входом вот-вот рассыпятся в прах.
По всему помещению расположены бассейны цилиндрической формы. Большинство из них заполнены серым гелем. Вдоль стен стоят металлические колбы и холодильные камеры. Десятки тусклых мониторов свисают с потолка. Кое-где видны тревожные красные огоньки. Пол усеян комками полусгнившей студенистой массы. Толстые черные провода путаются под ногами, как змеи.
На дальней от входа стене висит белый экран. Время от времени по нему пробегают неясные образы и картинки: здания, люди, багровые облака, горы и побережье.
Иван в изнеможении падает на колени. Он переводит дыхание и озирается по сторонам, но всюду лишь морок. Воспоминания всплывают из тьмы и кажутся снимками чужой жизни. Ни одно из них не дает ответ на то, что происходит здесь и сейчас. Недавние события скрыты, собственное тело и имя нереальные, будто придуманные специально для существующей версии мира.
– Мне снится кошмар.
Слова повторяются эхом. Они звучат в огромном помещении, словно хор древних призраков, внезапно почуявших присутствие жизни. Нечто тоскливое и истерзанное мечется между стен. Обрывки фраз, мелодий и отдельных звуков. Но стоит Ивану прислушаться, сконцентрировать на них внимание, как они тут же прекращаются.
– Когда-то давно эти штуки, – Влад кивает в сторону резервуаров с гелем, – должны были дать каждому мертвецу новое тело. Покупатель еще при жизни выбирал цвет глаз и волос, рост, вес, возраст, группу крови. Идеальное тело. Идеальная жизнь. Мы создавали продукт, а не наследство. Кто бы мог подумать, что эта технология станет средством спасения для всего человечества.
– Я уже был здесь.
– Конечно. Ты пережил смерть много раз. Твоя
