Питер Ларденинг положил руки ему на плечи.
— Я поговорю с Синворетом, — сказал он. — Я не боюсь нулов.
— Я тоже не боюсь, — сдавленным голосом сказал Тоулер, делая шаг вперед.
— Почему же ты этого не докажешь? — почти шепотом спросил Ларденинг.
Они не собирались уступать. Элизабет смотрела на Тоулера, и он поднял сжатый кулак, но Ларденинг презрительно оттолкнул его открытой ладонью.
— Иди к черту, Тоулер, — сказал он, — но сначала займись Синворетом.
Он направился к двери, Хеттл и Ведман, взяв шлемы, пошли следом.
— Вы ничего не понимаете, глупцы! — крикнул Тоулер. — Нам ничего не нужно делать, Синворет сам увидит, что происходит.
Ларденинг повернулся и кивнул Элизабет.
— Пошли, — нетерпеливо сказал он.
— Я останусь здесь.
Дверь хлопнула, и они остались вдвоем с Тоулером. Тоулер схватил ее за руки со слезами на глазах. Ему столько нужно было сказать ей, что его настоящее «я» не участвовало в этой унизительной сцене, что он храбрее, чем они думают, что мечтает о ней и надеется.
— О, Элизабет, я так люблю тебя! — воскликнул он.
К его удивлению, эта высокая, прекрасная женщина прижалась к нему, а он страстно целовал ее шею, а потом откинул голову назад, чтобы заглянуть ей в глаза.
В них сияло то же чувство, что у него. Ее кошачье треугольное личико изменилось, и Тоулер рассмеялся, гладя рукой ее удивительные волосы.
— Почему? — спросил он. — Почему, Элизабет, почему?
— Когда ты стоял перед ними, я вдруг поняла всю твою жизнь, твое одиночество и правоту. О, Гари!
Они смеялись, пока он не поцеловал ее в мягкие, хищные губы. Несколько месяцев он провел вдалеке от нее. Элизабет уезжала по службе в восточную подгубернию. Тоулер знал, что в последнее время она чаще встречалась в Ларденингом, чем с ним, и все же взаимное понимание привело к тому, что время, проведенное отдельно, не имело значения.
Его любовь и благодарность окружила ее, как тень. Только Элизабет знала, что он вынужден вести двойную игру.
На город снова опустился вечер, и ослабевший свет смягчал напряжение, нараставшее в течение дня. За пределами Города до вечера оставалось еще несколько часов. На Холмах Берн, где люди и существа, похожие на них, сражались и погибали, светило солнце, накладывая тонкий и бесполезный компресс на кровоточащие раны. Город жил по своему собственному времени, был замкнутым миром со своими проблемами. Для большинства его жителей он вполне мог быть космическим кораблем, дрейфующим в межгалактической ночи, настолько слабым был их контакт с Землей.
Однако изменения происходят даже в самой неизменной среде. Сам Город не был тем старым Городом, а лишь его меньшей и более новой версией. Для живущих в нем землян различия были почти незаметны, однако вызывали какую-то неопределенную перемену в их жизни.
Была и более очевидная перемена. На одном краю туземного района находилась полоса голой земли, и здесь Пар-Хаворлем, играя роль великодушного деспота, приказал построить на время визита Синворета что-то вроде Луна-парка.
Это был довольно скромный Луна-парк. Нулы имели собственную концепцию развлечений и не предавались им публично, как большинство двуногих. Кроме того, многие аттракционы не были приспособлены к физическим и умственным возможностям подчиненной расы. Например, там было кино, где показывали фильмы для трехглазых существ типа нулов.
И все-таки Луна-парк пользовался успехом у жаждущих впечатлений землян из Города. По крайней мере, кафе его снабжалось хорошо.
Гэри Тоулер сидел за одним из столиков, потягивая легкий тонизирующий напиток. Он ждал Элизабет, и настроение у него было лучше, чем обычно.
Впервые видел он жителей Города в праздничном настроении. Снаружи, в разрушающихся земных городах, еще сохранились некоторые древние культуры, но здесь, среди чужаков, они давно умерли. Однако, сидя под зонтиком в ожидании привлекательной женщины, можно было поверить, что радость жизни может вернуться. Несколько пар пытались танцевать в такт партассианской музыке.
Пора бы уже появиться Элизабет. Тоулер вышел из кафе и пошел среди павильонов. Внезапно он увидел Элизабет на другой стороне улицы, она быстро шла между Хеттлом и Ведманом. При виде переводчиков Тоулер почувствовал укол ревности и торопливо двинулся за ними. Ревность сменилась предчувствием неприятностей.
Три фигуры мелькали среди других пешеходов, а когда он почти нагнал их, исчезли в округлом здании. Только последний знак «ДЖАРМБОРИ» над входом в серо-коричневое строение указывал на его связь с развлечениями.
Тоулер нерешительно остановился, он не хотел никому мешать. В другое время он просто ушел бы, но сегодня его мучили дурные предчувствия. Он вынул монету в три бьяксиса и бросил ее в отверстие. Дверь раскрылась, и он вошел.
Внутри в круглом зале царил полумрак, мрачный вальс тяжело давил на уши. Около ста кресел — больших, для нулов стояли вокруг какого-то устройства, и на каждом имелось некое подобие наушников. Это мог быть тайный зал суда или даже лекционный зал. Внутри никого не было, кроме Элизабет и двух полицейских переводчиков.
— Гэри! — облегченно воскликнула Элизабет.
Она направилась было к нему, но Хеттл придержал ее за талию.
— Останься здесь, — приказал он. — Чего ты хочешь, Тоулер?
— Я хочу забрать мисс Фоллодон.
— Мы разговариваем с ней. Убирайся.
— Минуточку! — вмешался Ведман.
Как ни в чем не бывало он подошел к Тоулеру.
— Лучше останься здесь. То, что мы хотим сказать, прямо касается и тебя.
— Я только хочу… — начал Тоулер, но закончить ему не дали. Внезапно Ведман сильно ударил его в солнечное сплетение, Тоулер согнулся пополам и со стоном упал на пол.
Элизабет вскрикнула, Хеттл растерялся. До сих пор ему казалось, что Ведман просто выполняет приказы.
— Зачем ты это сделал? — спросил он. — Это было лишнее.
— По-моему, все и так ясно. Лучше, чтобы Тоулер был здесь, где мы можем держать его под контролем. Мы не знаем, на чьей он стороне — ты же видел, что он следил за нами. Вероятно, продался Хаву. Чем меньше риска, тем лучше. Помоги мне, быстрее! Элизабет, стой на месте, с Тоулером ничего не случится.
Хеттл и Ведман затащили Тоулера на ближайшее кресло. Удар оглушил его, и он не сопротивлялся.
— Пристегни его сюда, — сказал Ведман.
Они сунули руки и ноги мужчины в зажимы на кресле, затем Ведман с насмешливой улыбкой надел Тоулеру наушники.
— Тебе будет здесь удобно, — прошептал он, потом огляделся.
