– Знаешь, Ким, я зарабатываю кучу денег, просто сидя здесь, старея и толстея потихоньку. Но я не собираюсь жить так вечно, и хочешь – верь, а хочешь – не верь, но кое на кого из людей, которые ко мне обращаются, мне не плевать. Знаешь, что я тебе скажу?
Он посмотрел на нее так, будто ожидал ответа. Ким покачала головой.
– Тебя я не понимаю. Я слышал о людях вроде тебя, и то, что ты делаешь, ничьим законам не противоречит. Но это самоубийство, ясное и простое – самого худшего рода. Ты теряешь свои собственные воспоминания ради чьих-то чужих.
– Билл, – вспылила Ким, – не надо мне читать морали!
Тут у нее перед глазами внезапно возник образ: ухмыляющееся лицо с копной ярко-рыжих волос. Затем то же самое лицо, кричащее ей, чтобы выметалась вон, и Ким с усилием, с трудом затолкала его обратно.
– У меня еще остался дистиллят воспоминаний, которые мне нужны, – сказала она, мысленно представляя флаконы драгоценной жидкости, припрятанные у нее в каюте.
Технология перегонки позволяла перелить сырые воспоминания в жидкой форме из биоимплантата человека и превратить их в Книги – маленькие, легко усваиваемые таблетки. Любой другой человек с таким же биоимплантатом мог затем съесть эти таблетки и пережить воспоминания и опыт того, от кого был получен дистиллят.
Поставить биоимплантат, как обнаружила Ким, не составляло труда. Сделать из сырого дистиллята продукт, пригодный для реального использования, – это оказалось совсем другое дело. Перегонные установки стоили страшно дорого… и к ним было очень трудно получить доступ без полностью авторизованной документации. На Станции имелась одна установка в строго охраняемой зоне, к которой Ким, как обычный штатский, не имела доступа.
Конечно, существовали другие пути. Одним из них являлся Билл. У Ким дистиллята хватило бы надолго, но размеры взяток за переработку Книг в годную к употреблению форму были таковы, что она могла позволить себе заказывать лишь понемногу за раз.
– Пока те артефакты в командовании, они как ястребы будут следить за всеми, кто туда входит и оттуда выходит. Но, может быть, я смогу для тебя что-нибудь сделать… если ты сделаешь кое-что для меня. Можешь оказать мне услугу?
Ким насторожилась.
– Какую именно?
Билл полез в карман и вытащил крохотный пластмассовый пузырек.
– Я знал, что ты меня ищешь, и слышал, что ты вернулась. Дело вот какое. – Он понизил голос до полузаговорщицкого шепота, и Ким слегка наклонилась к нему. – Я не говорю тебе, чья это находка, потому что если это станет известно, то по обратной цепочке могут добраться и до меня. Скажем, некто, работающий в командовании, предлагает слегка неофициальную сделку. Если бы его снабдили крошечным количеством дистиллята памяти, человек, сделавший это открытие, получил бы маленькие наличные сверх и помимо того, что могли бы дать объединенные правительственные комитеты.
Ким кивнула. Она вполне представляла, сколько может стоить на черном рынке непроверенный – даже инопланетный – дистиллят памяти, особенно когда официальные каналы не в состоянии платить такую же цену.
– Так вот, тот человек поговорил с нашим космическим отшельником, затем тот же самый человек поговорил со мной, а затем нам перегнали пару капель того дистиллята в Книги. К сожалению, ты здесь единственный человек, у кого есть необходимый биоимплантат чтения/записи и кто может сказать нам, что в них, не поднимая крика. Так как ты насчет парочки этих Книг, чтобы снять твои затруднения?
Ким хотелось заплакать.
– Билл, это не то, что ты нюхаешь или колешь себе в руку. Бог свидетель, это химические Книги. Это воспоминания и опыт. Это не наркотик, они действуют совсем не так.
– Малышка, – улыбнулся Билл, – хоть так, хоть этак – это же все эскапизм…
Ким ничего не ответила, понимая, что Билл совершенно прав, он попал в самую точку. И то и другое – бегство от реальности, только средства разные. Но это понимание не играло никакой роли для ее собственной очень реальной нужды.
– Слушай, – заговорил Билл вкрадчивым, тихим голосом, – ты же знаешь, как оно там, когда прыгаешь от астероида к астероиду и нечего делать, кроме как болтать с кучкой других ненормальных пилотов «Гоблинов». Никаких секретов нет. И эти парни, – он осторожно кивнул на группу военных в дальнем конце бара, – не лучше. Информация продается и покупается здесь точно так же, как всюду. Итак, вот что я слышал: похоже, они думают, что этот найденный сырой дистиллят может быть реальной вещью, реальными воспоминаниями Ангелов. Не животных, не динозавров, не чего-то там еще, но настоящими воспоминаниями Ангелов. Подумай об этом, Ким. Я слышал, эту штуку нашли замерзшей в глыбе вроде янтаря, все еще жизнеспособную, спустя бог знает сколько миллионов лет. Может быть, включающую воспоминания о существах, которые построили вот это, – может быть. Вот о каких Книгах я говорю. Всегда есть люди из… – Билл поскреб щеку, очевидно, подыскивая правильные слова, – … частного сектора, кто хочет знать, что в них.
– Ты имеешь в виду преступников, – осторожно уточнила Ким.
Билл откинулся назад, изучая ее.
– Это то, что я могу дать тебе прямо сейчас. Другого придется ждать. – Он улыбнулся, пожал плечами. – Прости.
Роук
Была одна башня, куда Роук любил подниматься в такие утра, как это. Она стояла на восточной границе глубокой долины, где расположился город Тайб. Высокие стены долины к северу понижались и раздвигались, давая место сети широких рек, впадающих в Великое Северное море. Кораблям, идущим с севера, виден был Тайб, раскинувшийся между широкими округлыми холмами, которые за городом постепенно вырастали до гористой территории Южного Тисана. Но первой показывалась Императорская Скала, возвышающаяся почти в центре города: огромная базальтовая глыба, на которой с незапамятных времен стоял дворец – дом королей, деспотов и сумасшедших. Невозможно было ходить по улицам внизу и не вытягивать шею, чтобы поглазеть на дом императора, удерживающегося на острие словно по волшебству.
С белокаменной башни на высоком холме гряды, обнимавшей столицу как огромные руки, Роук хорошо видел Императорскую Скалу: она высилась чуть правее. На этой высоте Роук был почти – но не совсем – вровень с самим дворцом. А слева от Скалы скользили корабли, входящие в порт или уходящие в море. В основном это были военные корабли – даже торговые суда в эти дни возили военные припасы.
Этот вид ошеломил Роука, когда он увидел его в первый раз, больше полжизни назад. Тогда его привели сюда как пленника. Роук думал, что умрет ужасной смертью за сопротивление армиям Зана. И вот он здесь, один из самых доверенных советников императора.
