Паутина союзов и вражды стремительно менялась. Утром король Ксаны и король Гана могли называть друг друга братьями, а к вечеру корабли Гана огибали Большой остров для внезапного нападения вместе с быстрой кавалерией короля Фачи, который еще утром клялся, что не простит Ган за прошлые предательства.
Потом появился Реон, и все изменилось.
Император огляделся по сторонам.
Он находился в Пэне, Безупречном городе, и стоял на огромной площади Киджи, перед дворцом. Обычно площадь была пустой, если не считать детей, которые запускали воздушных змеев весной и летом, а зимой сооружали ледяные статуи. Иногда на площади садился имперский воздушный корабль, и жители города собирались, чтобы на него посмотреть.
Но сегодня площадь не была пустой. Ее окружали колоссальные статуи богов Дара, каждая высотой с трон-пагоду, отлитые из бронзы и железа и раскрашены так ярко, что казались живыми.
Много лет назад Тасолуо, Отец Мира, был призван королем всех богов Моано и больше никогда не возвращался. Он оставил беременную жену Дарамеа, Источник-Всех-Вод, она рожала в одиночестве, и из глаз ее катились крупные раскаленные капли лавы. Обжигающие слезы падали с небес в море и застывали, превращаясь в острова Дара.
Всего она родила восьмерых детей. Как боги Дара они предъявили свои права на острова, взяв под опеку их обитателей. Утешившаяся Дарамеа ушла в великий океан, оставив своих детей управлять островами Дара. Позднее, когда появились ано, которые поселились на островах, их судьба стала неразрывно связана с деяниями богов.
Император давно мечтал конфисковать все оружие Дара: мечи и копья, ножи и стрелы, – переплавить и отлить статуи в честь богов. Когда люди лишатся оружия, наступит вечный мир. У него всегда было слишком много дел, чтобы превратить свою мечту в реальность, но каким-то образом статуи появились. Быть может, теперь ему представился шанс непосредственно обратиться к богам и попросить у них долгой жизни, здоровья и молодости.
Сначала Мапидэрэ опустился на колени перед Киджи, источником силы Ксаны. Это была статуя мужчины средних лет, с седыми висками, лысой головой и в белом плаще, украшенном изящным узором с изображением Киджи как повелителя ветра, полета и птиц. На плече бога сидел его пави, сокол-минген.
– Властелин Киджи, ты доволен этим знаком моего благочестия? Я мог бы многое сделать, чтобы тебя восславить, но мне необходимо больше времени!
Императору хотелось, чтобы бог подал ему знак, что его молитвы услышаны, однако он прекрасно знал, что боги предпочитают окружать свои поступки покровом тайны.
Рядом с Киджи стояли близнецы Кана и Рапа, покровители Кокру. Кана – со смуглой кожей, длинными шелковистыми черными волосами и карими глазами – была в черном платье, а Рапа, как две капли воды похожая на сестру, только светлокожая, со снежно-белыми волосами и светло-серыми глазами, – в белом. На плечах сестер сидели их пави-вороны, черный и белый.
Мапидэрэ покорил все королевства Тиро, но искал одобрения каждого бога, поэтому преклонил голову перед следующей богиней.
– Я чту тебя, властительница Кана, повелительница огня, пепла и смерти. Я чту тебя, властительница Рапа, повелительница льда, снега и сна. Я забрал у людей оружие, чтобы покончить с их враждой, чтобы они обратили свои сердца к мыслям о вас. Быть может, вы посчитаете правильным мне в награду продлить жизнь.
Статуи богинь ожили.
Император был так ошеломлен, что потерял способность двигаться и говорить.
Кана обратила такой взгляд своих бронзовых глаз на стоявшего на коленях Мапидэрэ, словно заметила муравья. Ее голос оказался громким, резким и неблагозвучным и напомнил императору скрежет тупого меча по точильному камню:
– Даже если Кокру живет в сердце лишь одного человека, это приведет к падению Ксаны.
Мапидэрэ задрожал.
– Неужели ты думаешь, что я могу остаться в стороне? – раздался звучный, громоподобный голос.
Мапидэрэ оглянулся и обнаружил, что Киджи тоже ожил. Статуя сделала шаг вперед, и под ногами императора задрожала земля. Сокол-минген взлетел с плеча бога и начал кружить над статуями богинь, и тотчас вороны Каны и Рапы тоже взмыли в воздух, бросая ему вызов.
– Ты забыл о нашем соглашении? – спросила Рапа медоносным, спокойным и гармоничным, но не менее властным, чем у сестры, голосом.
Они с Каной были далеки, как лед и огонь, но близки, как смерть и сон.
– Я не из тех, кто взывает к новому кровопролитию, – сказал Киджи, поднял левую руку с отсутствующим мизинцем, поднес указательный и средний пальцы к губам и свистнул, и в тот же миг сокол-минген, бросив полный ненависти взгляд на воронов, неохотно вернулся на его плечо. – Ксана одержал победу. Время войн прошло. Мапидэрэ принес мир, какой бы сильной ни была ненависть к нему.
И тут ожила статуя Фитовео из Римы, стройного мускулистого мужчины в кожаных доспехах, вооруженного копьем с обсидиановым наконечником, и раздался его голос:
– Отнять у людей оружие не значит установить мир. Они начнут сражаться при помощи палок и камней, зубов и ногтей. Мир Мапидэрэ основан на страхе и столь же надежен, как гнездо, построенное на гнилой ветке.
Мапидэрэ пришел в отчаяние от слов Фитовео, бога охоты, металла и камня, мира и войны. Император заглянул в глаза бога, холодный темный обсидиан с горы Фитовео, и не увидел в них сочувствия. Его пави, волк, завыл, как только Фитовео закончил свою оглушительную речь.
Фитовео оскалился, повернулся к Киджи и издал боевой клич, от которого у Мапидэрэ похолодела кровь.
– Только не совершай ошибки, принимая мою сдержанность за слабость, – ответил Киджи. – Прошли столетия с тех пор, как мой сокол выклевал твои глаза, так что тебе пришлось заменить их камнями. Ты снова хочешь ослепнуть?
– Вы только послушайте себя! – Кана неблагозвучно рассмеялась, и Киджи поморщился. – Когда мы в последний раз сражались, я сожгла все волосы на твоей голове и у тебя остались лишь эти смехотворные бачки. Теперь я с удовольствием оставлю более глубокие шрамы…
– …Или заставлю тебя потерять нечто большее, чем отмороженный мизинец, – заговорила Рапа.
Ее очаровательный холодный голос делал угрозу еще более страшной.
Мапидэрэ, рухнув на землю, пополз на четвереньках к статуе Руфиццо из Фачи, бога жизни, медицины и зеленых лугов, и схватил большой палец его ноги двумя руками, но холодный металл не принес успокоения.
– Властелин Руфиццо, – вскричал Мапидэрэ, – защити меня! Прекрати вражду между твоими братьями и сестрами.
Печальные глаза Руфиццо, высокого длинноногого юноши в плаще из зеленого плюща, ожили, он аккуратно тряхнул ногой, отбросив Мапидэрэ в сторону словно комок грязи, встал между Киджи, Фитовео и близнецами и заговорил голосом мягким и успокаивающим, точно озера, напоенные водопадами Руфиццо, чья вода оставалась горячей круглый год, несмотря на холодный климат высокогорья Фачи:
