- Сто миллионов лет тому назад на этой планете было очень жарко. Температура на поверхности достигала четырехсот пятидесяти градусов, и давление атмосферы тогда в сотни раз превышало норму. Кислорода в чистом виде не существовало.
Условия, которые я описал, объясняются наличием плотного слоя углекислого газа, такого, как на третьей планете. В воздухе также присутствовала значительная доля сульфатных кислот.
Озадаченный, Тагл уставился на геолога.
- Свидетельства этого остались в земной коре. - Стоша нахмурился, теряя уверенность в себе и переводя глаза с Тагла на Сани и Бьера. - Я говорю о фактах.
- Не спорю. - Тагл сверлил геолога взглядом, удивляясь возврату Стоши к типичным и несложным методам дю-агнов представлять информацию после его недавних необъяснимых теоретических рассуждений венья-агна. - Я только не понимаю, при чем тут внезапное зарождение жизни.
Кивнув, Стоша пустился в дальнейшие объяснения:
- В земной коре отсутствуют всякие осадочные породы, которые можно было бы отнести ко времени, предшествующему столкновению с астероидом. На протяжении сотен миллионов лет на планете не было воды. И вдруг... она откуда-то возникла. Вода есть первое доказательство внезапного появления развитых одноклеточных организмов, фотосинтезирующих и размножающихся половым путем.
- Ты можешь это доказать? - спросил Тагл.
- У меня есть образцы пород. - По мере представления своих неоспоримых доказательств голос геолога и его манера держать себя становились все более уверенными. - Вместо того чтобы делиться на две идентичные клетки, организм сливался со второй клеткой. Соединенные клетки обменивались и перестраивали генетический материал, затем разбивались на четыре клетки... ни одна из которых не походила на материнский организм. Я полагал, что генетическое разнообразие этих примитивных форм было источником различных классов природного мира. Непосредственным результатом этого явился быстрый эволюционный процесс.
Тагл тактично умолчал о том, что находки Стоши опровергали его теорию об искусственном заселении планеты развитыми живыми организмами.
- Но как ты объяснишь неожиданное зарождение жизни в таких суровых условиях?
Стоша замялся, теряя самообладание.
- Дело в том, что... хм... жизнь на планете началась в другом виде, нежели сейчас.
- Тогда как она туда попала? - В голосе послышалась угроза. - Ты что, специально стараешься сбить с толку штагна-джия? Если жизнь не могла эволюционировать там, откуда она взялась?
Смущенный выпадом медиатора, Стоша произнес, запинаясь:
- Из... гм... атмосферы.
- Объясни, - попросил мягко Тагл, надеясь снова успокоить Стошу.
Независимо от того, насколько невероятными и нелепыми могли оказаться мысли геолога, Тагл должен был знать о них. Для анализа проблемы существования скрытых венья-агнов требовалась вся и любая информация, даже если она принимала форму абсурда. Для достижения своих целей штагну нужно было, чтобы Стоша свободно и не стесняясь высказал вслух свои соображения
Собравшись с мужеством, геолог продолжил:
- На Хасу-дин прошли миллионы лет, прежде чем примитивные организмы впервые стали фотосинтезировать и производить кислород, после чего он начал скапливаться в атмосфере. У меня с Вердой есть основания полагать, что эту планету уже окружал слой кислорода до того, как он начал воздействовать на химические процессы, происходящие на поверхности.
- Какие основания? - перебил его Тагл.
Беспокойство Стоши улеглось, как только разговор снова затронул тему науки.
- Во-первых, в земной коре присутствуют вкрапления уранинита, которые можно датировать временем внезапной перемены. Уранинит не может накапливаться в присутствии кислорода. Он окисляется и разлагается.
- И океан поражен ржавчиной, - вставила Верда.
- Ржавчиной? - Тагл бросил на минералога хмурый взгляд, но быстро изменил выражение своего лица. Он не хотел огорчать ее.
Тем не менее Верда в отличие от Стоши не показывала никаких признаков страха.
Она заговорила с твердой уверенностью в своей правоте:
- Океан красный, потому что частицы металла, находящиеся в воде, окисляются. На древней Хасу-дин кислород, выработанный первыми фотосинтезирующими организмами, вызвал окисление... поражение ржавчиной металлических элементов в океанах. И только когда этот процесс был завершен, кислород стал собираться в атмосфере.
- А значит?
- Жизнь зародилась в атмосфере, а не на поверхности, - сказала Верда бесстрастно.
Минералог даже не пошевелилась, когда Тагл наклонился вперед и вперился в нее взглядом. Все в ней - и ровное, ритмичное дыхание, и ясные глаза, и расслабленная, но уважительная поза - говорило о вере в себя и самоконтроле. Она действовала как настоящий дю-агн. Впрочем, как вспоминал сейчас Тагл, Верда никогда не демонстрировала явных наклонностей венья-агнов. Во время дискуссии, предшествующей несанкционированному спуску трех ученых на Чай-те 2, минералог отказалась развить свою идею о причинах покраснения океана. Ее решение присоединиться к Рите и Стоше было единственным ее поступком, не соответствующим ее статусу дю-агна. Вопрос о скрытых венья-агнах становился все более запутанным.
Верда не нуждалась в том, чтобы ее подгоняли с объяснениями.
- Превращение углекислого газа в кислород и углерод, благодаря фотосинтезирующим организмам, в итоге привело к прорыву в первоначальной атмосфере и освобождению водяных паров. Позже они сгустились и опустились на поверхность, охладив ее. Со временем организмы приспосабливались к жизни на земле. Эволюция идет несколько убыстренными темпами, но все развивается вполне закономерно, если судить по стандартам Хасу-дин. Но существуют определенные осложнения, о которых не следует забывать.
Уши Риты встали торчком, ее пристальный взгляд провоцировал Тагла на встречные вопросы.
Штагн с минуту задумчиво смотрел то прямо в ее горящие глаза, то на ее упрямый, но изящный подбородок.
- Например, возможность ускоренного развития разумных существ?
- Да! - выдохнула Рита и вцепилась в ремни, удерживающие ее в кресле. Зрачки ее расширились от удивления.
Тагл облокотился о спинку кресла, смущенный ее бурной реакцией на заключение, сделанное им на основе докладов Стоши и Верды. Он нахмурился, чувствуя себя не в своей тарелке, когда Сани и Бьер одновременно повернулись к нему. Они, несомненно, встревожились, но, прежде чем Тагл успел подумать, что взволновало их, до него долетел пикантный запах Риты. Это не был сексуальный призыв, но все равно ее почти неуловимый аромат дразнил и возбуждал его.
